Повисло тягостное молчание. Наконец заговорил Еж.
— Вот и я о том же думаю. Чуть голову не сломал. Деваться некуда, придется продавать. Сама посуди, Маня, ну не сожрать же его в самом деле… Маня?!
— А где она? — вскочил Куца. — Где Маня, я тебя спрашиваю, козел? — обратился он к Старухе, чья лежанка по ранжиру находилась ближе всех в Маниному месту у выхода.
— Вышла.
— А ребенок?
— Вроде с ней.
— Вот это да! — Еж вскочил. — Сбежала!
— Давно вышла? — Блондин насторожился, как гончий пес.
— Минут пять — десять.
— В темноте не так-то просто найти.
— Достанется кому-нибудь.
— Догоним.
— Почуяла, дрянь.
Подростки бросились в темноту.
* * *
Крутой сидел в плетеном кресле за столом под тентом, натянутым перед входом в небольшой домик, похожий на строительный вагончик. Он пил кофе. Два охранника привели, поддерживая под руки Куцу. За ним следовало еще несколько человек.
— Это тот дурик, запутавшийся в ловушке?
Один из охранников почтительно кивнул.
— Осел! Ты думаешь, у Одноглазого лучше? Бомжом возмечтал стать? Или в кабанчики наметился? Козел, награда достается не тому, кто убегает, а тому, кто настигает. — Хозяин отхлебнул из фарфоровой чашки. — Он не был под кайфом?
— Нет.
Крутой откинулся на спинку кресла и отвернулся. Казалось, он о чем-то задумался.
— Давай, рассказывай, какие у тебя проблемы? Ну?
Куца молчал. Подросток никак не мог собраться с мыслями и лихорадочно решал: говорить правду или пуститься на хитрость. Пауза затянулась, и была прервана легким свистом лозы, треском рубашки или кожи и диким воплем блондина. Специальная лоза причиняла адскую боль.
— Больно? — поморщился Крутой. — Ты не знаешь, как бывает больно, когда снимают кожу чулком, например… Впрочем, твоя шкура попорчена, но мы можем придумать что-нибудь повеселей. Как? — пустая чашка была отодвинута от края стола.
— Да, да… — залепетал Куца, — все расскажу, простите… Голову напекло, испугался… — Новый удар прервал его причитания.
Подросток упал на колени.
— Нет! Не надо! Все скажу! — крик вперемежку с всхлипываниями.
— Встань. — Лицо Крутого выражало отвращение. — Не люблю слабаков.
Блондин поспешно поднялся.
— У нас девка сбежала, девка с ребенком. Ночью… нет, вечером, выскользнула и исчезла. Ну, мы искать. Распределились: Старуха к болотам, Еж — к стене, а я — к границе… Я и не думал бежать! Зачем мне? Все из-за этой уродки!
— Уродка?
— Нет, нет… — на мгновение запнулся Куца. — Нормальная. Худая уж очень была. После рождения ребенка округлилась.
