Звезды, сбросив рыбье обличье, сверкающими стрелами устремились в утреннее небо, и только одна, как причудливый крылатый цветок, присела на рукав Хозяина, посверкивая синими глазами.
— Капелла… — ласково сказал Хранитель, и, что-то тихо щебеча, синеглазое творение вспорхнуло с рукава и растворилась в тумане утра.
— Каждый должен кого-то или что-то любить, — уважительно подтвердил Кот. — Ты увидишь ее ночью на небе, не беспокойся…
* * *
Дом остался позади, пасмурный и печальный, позади остались и потемневший сад, и затихший фонтан. Хранитель не вышел их провожать. Смеркалось, и на миг Страннику показалось, что из окна мансарды старик все же смотрит им вслед, держа в руке мигающую свечу.
— Он выгнал нас, — забормотал Кот, забегая вперед и заглядывая в лицо Страннику. — Это из-за меня?
— Нет, из-за меня, — вздохнул Странник. — Видишь ли, я обидел его, очень обидел. Я сказал о том, что он тоже во власти призраков… Но, как бы то ни было, его призраки намного прекраснее городских… Взгляни, взгляни, это та, которую ты поймал в фонтане!
Сад и дом казались отсюда каким-то сонным серым холмом, а над ними мохнато мигала озябшая звезда.
— Она укусила меня! — сердито пожаловался Кот. И Странник, представив, как друг вытаскивает из фонтана разъяренную Капеллу, засмеялся, за ним засмеялся и Кот, и долго еще смех их слышался на темной дороге, а в окне мансарды долго и печально дрожала свеча в руке Хранителя.
* * *
Утром, когда они проснулись на луговой траве под тяжелым, в росе, плащом Странника, Хранитель сидел возле, и его странная остроконечная шляпа, казалось, венчала бледный наступающий рассвет.
— Я прошу простить меня, я нарушил закон гостеприимства, — утомленно-припухшими глазами он взглянул в лицо Странника. — Ты еще не досмотрел Город…
Дальние темные здания дрожали в тумане, отступающем перед золотыми наплывами света, тишина утренняя, гулкая, всепобедная окутывала небо над ними.
— Я не хочу досматривать, — Странник хмуро пытался разжечь отсыревшие щепки под котелком с ключевой водой, Кот, зевая, продолжал кутаться в плащ. — Самая страшная тоска на свете — тоска бессмертной и бесконечной дороги… Оставь нас.
Хранитель взглянул на здания, чёрно и важно, как пиратские корабли, выплывающие из тумана, невесело улыбнулся чему-то…
— Пойдем, я покажу тебе еще кое-кого, кто, может быть, достигнет Долины вместе с тобой. Я говорю: может быть, ибо каждый из вас будет идти в Долину своим путем.
