Королю червонному — дорога дальняя | страница 72
Он останавливается… Колеблется… Зачеркивает слово «девятнадцати», начинает считать… Наверно, удивляется… Шестидесяти? Не может быть…
Наутро она встает первой.
Заходит в кухню.
Тянется за кофе — банка стоит на полке над швейной машинкой.
На машинке с надписью «Зингер» лежит сложенный пополам листок бумаги.
Она засыпает кофе в кофеварку, ставит на стол две чашки, надевает очки и разворачивает листок. Письмо адресовано ей. Муж сообщает, что уходит навсегда. «Я ухожу и больше не вернусь. Буду платить тебе пятьдесят долларов в неделю. Обещаю также оплачивать счета за квартиру и телефон, при условии, что они не будут слишком большими. Желаю тебе всего доброго…»
В Израиле ей нравится.
Люди наперебой дают добрые советы: в автобусе подсказывают, где выйти, в магазине — что купить, на почте — какую открытку лучше послать на Новый год, а какую — на Рош ха-Шана. Каждый спрашивает, где она была во время войны, и каждому есть чем поделиться. Какая-то женщина, у которой она в Тель-Авиве спросила, где автовокзал, рассказывает о себе, потом о муже, который оказался в отеле «Польском»…
— А меня как раз из «Польского» забрали в Павяк, — говорит она.
— В Павяк? — восклицает женщина. — В Павяке сидел мой брат!
Они все стоят на улице, через час она спохватывается:
— Простите, так где все-таки автовокзал?
Она выслушивает чужие рассказы с искренним сочувствием: кто-то прятался в подвале, кто-то — в землянке, на чердаке, в шкафу или в стоге сена. Эти люди, конечно, перенесли множество испытаний, но довольно однообразных. Не то что она.
Она преисполняется уверенности, что об ее жизни можно написать книгу. Или даже снять фильм.
Удачное стечение обстоятельств: в иерусалимском аэропорту американцы снимают фильм об угнанном израильском самолете, при участии Элизабет Тейлор.
Она едет в аэропорт. Ее не пускают, она твердит офицеру, что должна немедленно переговорить с актрисой. Офицер хочет знать, о чем именно. О жизни. О которой будет снят захватывающий фильм, Тейлор могла бы сыграть в нем главную роль.
Офицер разглядывает цифры на ее предплечье.
— Там погиб мой отец, — говорит он.
— Вот видите, а я подошла к доктору Менгеле…
Офицер советует ей отложить разговор с кинозвездой и сначала заняться книгой — найти хорошего писателя.
Она много работает, ухаживает за стариками. Она терпелива. С профессором, бежавшим из Германии после «Хрустальной ночи», говорит низким голосом, по слогам (профессор глуховат, не воспринимает высокие звуки и длинные слова). Адвокату, который провел войну в Советском Союзе, рассказывает о Польше.
