Он говорил:
— Знаешь, по-моему, главными качествами спортсмена должны быть высокая честность и уважение к партнеру. Нельзя, допускать никаких неблаговидных поступков… И вообще спорт нужен нам, медикам, как воздух, потому что спорт — это не только физическое развитие, но и моральное, это укрепление силы воли и духа. Ведь на операциях приходится сталкиваться с такими эмоциональными всплесками и такими неожиданными явлениями, что медикам просто необходимо постоянное присутствие духа.
Так говорил он, и это не было голословно — сам он увлекался теннисом, настойчиво тренировался у лучших теннисистов Москвы. Интересно, что с первой своей супругой Варварой Аркадьевной он познакомился в 1930 году в Военно-медицинской академии в Ленинграде, там она, будучи «первой ракеткой» Ленинграда, тренировала студентов…
А еще Александр Александрович любил охоту. Причем я наблюдал довольно любопытные особенности Александра Александровича: в нем уживались две совершенно противоположные страсти. С одной стороны, он был отличным стрелком и точно сбивал птицу влет, а с другой стороны, он обожал природу, изучал жизнь птиц и зверей и восхищался их красотой. Во время охоты на вальдшнепов он подолгу любовался утренними зорями, красотой весеннего леса, зачарованно ждал восхода солнца…
Бывало, сидим с ним в шалаше на тетеревином току и наблюдаем, как тетерева, распушив хвосты, подпрыгивают, танцуют, бормоча свои свадебные песни, а тетерки сидят на ветках больших деревьев и смотрят сверху на этот концерт. Александр Александрович сразу забывал, для чего пришел сюда, и, с восхищением наблюдая за женихами, вдруг заявлял: «Нет! Не могу!.. Не буду стрелять, уж очень они хороши. Стреляй, если хочешь, но только один раз. Одного тетерева нам хватит на двоих».
И конечно, все охотницкое настроение у меня пропадало.
Однажды Александр Александрович рассказал, как он горевал, когда ему пришлось стрелять в лося.
— Ты представляешь, до чего ж мне не повезло! Красавец лось вышел прямо на меня. Ну что делать? Пришлось стрелять. Так веришь ли, стрелял, а сам обливался слезами. А не стрелять нельзя — я ведь не один: со мной целая компания охотников. Стою на номере, будь он проклят, этот номер! Исстрадался я, глядя на этого красавца. И вот… убил…
Помню, в кабинете Александра Александровича в институте на окнах цвели коллекции редчайших кактусов, а в приемной распевали несколько кенарей.
Да, Александр Александрович был личностью огромного диапазона. За долгие годы нашей дружбы я много раз убеждался, что если б он не был хирургом, то при своей многогранности, одаренности и культуре он во многих других профессиях достиг бы высокого уровня.
