– Ну как вам Кунан? – спросил гость негромко. Улыбка его была приветливо-угрожающая. Лаврушин в очередной раз подумал, что на Химендзе любимое национальное искусство – это нагонять друг на друга страх – жестами, взглядами, словами.
– Не слишком, – скривился Степан.
– Правильно, не слишком, – гость поудобнее уселся на диване. – Он мой старый приятель.
– Дела-а, – протянул Степан.
«Из огня, да в полымя», – подумал Лаврушин и иронически осведомился:
– Вместе в школе учились?
– Скажем, вместе начинали. Святоша всегда был шустрым. Оглянуться не успеешь, а он уже режет подметки на ходу. Как он лихо карабкался наверх – это было загляденье. А как он сбрасывал с хвоста старых друзей – без малейших сомнений и терзаний.
Гость замолчал, притворно горько вздохнул, и продолжил:
– Это ведь нехорошо забывать старых друзей, не правда ли?
– Друзья тоже бывают разные, – буркнул Степан.
– Добрых старых друзей. Он вспоминает теперь о них лишь тогда, когда решает их сожрать.
– Простите, а с кем мы все-таки имеем честь? – осведомился настырный Степан.
– Я Стинкольн, – небрежно бросил мужчина, не считая нужным вдаваться в объяснения. Действительно, к чему объяснения, когда и так все ясно?
«Этому кровососу что нужно?» – подумал Лаврушин, холодея.
Стинкольна знала вся планета. Слава его донеслась до последних пещер в диких Лесах. Это имя никого не оставляло равнодушным. Оно могло вызвать ненависть, злость, преклонение, но только не равнодушие.
Стинкольн был «слугой Буйволов». Краткое пояснение – при слове «буйволы» жители Химендзы сперва вспоминают вовсе не жвачных ленивых животных, и уж конечно – не команду американского футбола – что могут знать в такой дыре о великом американском футболе? При слове буйволы на ум местным обитателям приходит длинный список легендарных дерзких преступлений, обширная география сфер влияния этой организации, чем-то схожей с мафией на Земле, но куда более могущественной. «Буйволы» были, конечно, послабее почивших в бозе «Сынов ночи», из которых вышел сам Звездоликий, но при «сынах» и ночи были чернее, и времена куда более лихие, и ситуация куда более благоприятная для неприкрытого и наглого бандитизма… И еще одно пояснение. «Слуга буйволов» – это вовсе не значит, что человек, носящий это звание, будет мыть полы на бандитских малинах, стирать галстуки лиходеям и чистить их финские (или какие там) ножи. Скорее все будет наоборот, ибо «слуга» – это вовсе и не слуга, а самый что ни на есть настоящий хозяин, а точнее – пахан.
