– Кунан здесь не найдет, – заверил «питекантроп». – Даже заручись он поддержкой самой Птицы Дзу.
– Или Великого Змея, – неожиданно встрял обожженный.
Земляне затравленно огляделись. Их не прельщала жизнь в этом сыром холодном темном каменном мешке с уходящей вниз винтовой лестницей.
Но они рано отчаивались. «Питекантроп» повозился на полу, опять что-то оттянул, что-то звякнуло – и кусок стены ушел в сторону. Этот человек был мастер двигать стены.
Проход вел в комфортабельно обставленную просторную комнату. Там были кресла, диван из желтого пластика, телевизор – вид которого напомнил о стереоэкранах в камере и о специфических программах тюремТВ. На низком столике возвышалась кипа журналов и стопка книг. В углу был пульт и бар с хрустальными стеклами, за которыми скрывались бутылки самой различной формы – мечта алкоголика.
– Что происходит, друзья? – Степан с неутомимым занудством хотел расставить точки над «и».
– Потом, – буркнул «питекантроп» и вышел из комнаты.
Стена затворилась, и земляне остались одни.
– Вить, у меня ощущение, что нас хотят надуть, – сообщил Степан.
– А когда его у тебя не было?
– И ведь всегда к месту… Вообще, мы летаем, как шарики от пин-понга, по нас лупят ракетками.
– Но вот чья сейчас подача? – поднял палец Лаврушин. – Это вопрос вопросов.
Степан обошел помещение. Обнаружил ванну, туалет, кухонный аппарат, выплевывающий по заказу синтетические блюда. Потом упал на диван. На сей раз в его тоне проскользнули нотки оптимизма:
– Все-таки здесь получше, чем в гостях у Кунана.
– Главное – живы.
– Пока живы, – уточнил Степан, по привычке капнув из пипетки дегтя в бочку меда.
* * *
Гость сразу произвел впечатление серьезного господина. Его волевое лицо было лицом человека напористого, привыкшего повелевать, проноситься метеором, оставляя позади себя одни осколки. Такие люди прекрасно знают, что хотят, и обычно достигают цели. Он нарушил уединение землян.
Сопровождали незнакомца двое крупногабаритных горилл, чем-то напоминавших телохранителей Звездоликого, только уступавших им по размерам раза в полтора – не так уж и много. Теперь гориллы расслабленно подпирали стену у выхода, а их босс по-хозяйски распластался в кресле. Имел на это право, поскольку, похоже, и был здесь хозяином.
Внешне он походил на преуспевающего бизнесмена, одет в рубашку из дорого голографического шелка и в брюки из суперпластика, которые не рвутся и не снашиваются – одежда соответствовала местной моде. По земным понятиям он выглядел лет на тридцать пять. Но необходимо учитывать, что усилия местных геронтологов не пропадают зря, продолжительность жизни на Химендзе растягивается до ста двадцати лет без особого труда, при этом процесс дряхления замедляется, так что можно было предположить, что он уже преодолел рубеж, на котором праздничными цветочками выложена цифра пятьдесят. Лаврушину он сразу не понравился. При соприкосновении с подобными субъектами царапаешься, как о колючую проволоку. Впрочем, у Лаврушина не вызвал добрых чувств пока еще не один человек на этой планете. Они все были колючие.
