Истории известно, что на самом деле Стинкольн начинал с Кунаном в клане «Сынов ночи». Став первым человеком Джизентара, Звездоликий начал разделываться со своими бывшими врагами и друзьями, соратниками и конкурентами. Он не хотел больше не видеть их, не слышать о них. Ему не нужна была ничья власть рядом со своей. Он хотел быть хозяином везде – начиная от дворцов и офисов и кончая самыми глухими улицами.
Потом выяснилось, что и Звездоликому бандиты могут быть очень даже полезны. Главное – найти балланс различных общественных сил. В этом состоит искусство мудрого управления. Получалось, что править Джизентаром куда проще, имея под боком этих кровожадных диких хищников. Хотя бы потому, что кланы составляли противовес силам сопротивления, «Союзу Правдивых». Да и в народном сознании нетрудно было отождествить одних с другими и вызвать к ним одинаковую ненависть. Кроме того, держать в руках «сельву» – это сплошная головная боль, отвлечение сил и средств, которые нужны диктатору для другого. Необузданные стада оборванцев и бродяг из «сельвы» куда сподручнее пасти с помощью диких псов. Кунану удавалось манипулировать всеми этими силами. Он был мастером противовесов. Он умело ограничивал рамки деятельности кланов, направлял их в нужное русло.
Причина, почему Звездоликий не отправил к праотцам своего старого друга Стинкольна, была загадочна. Уж кто-кто, а старые друзья диктатора были несчастными людьми и на этом свете не заживались. Совсем их, бедолаг, не осталось. Вот только Стинкольн еще коптил небо. Одни считали, что благодаря своей неуловимости. Другие – по причине каких-то темных связей с Кунаном. А еще ходила легенда, что диктатору предрекли – его успех и жизнь Стинкольна есть вещи мистически взаимосвязанные и взаимообусловленные. Если «Слуга Буйволов» погибнет по милости диктатора, нить оборвется. Свой же успех Звездоликий берег, относился к нему с почтением.
– На этот раз пришлось наступить старому приятелю на больную мозоль, – произнес Стинкольн.
– Не боитесь, – осведомился Степан, – что перепадет от друга?
– Нет, – Синкольн приветливо улыбнулся. – На меня он не подумает. Решит, что это проделка дурковатого Комсуса рен Таго.
– Ну а вам-то мы зачем? – устало осведомился Лаврушин, уже привыкший к тому, что их скромные персоны пользуются повышенным спросом.
– Вы хотите это знать?
– Еще как.
– То, что я говорю вам, не выйдет из этих стен. Узнай о нашем разговоре Кунан – мне конец. Когда я расскажу вам все, любая, даже слабая попытка выйти из игры, будет расценена как дезертирство. Ясно?
