Баум, баум…
Колокол смолкает.
Но поднимать все равно уже некого. Никого больше не осталось.
Только мы.
Выходит, наш черед. Туда, где аспидно-черный извивается четко в такт заевшему на вкрадчивом: for the heart of the sun, the heart of the sun, the heart of the sun…
Строгий перезвон колокольчиков, и навигатор объявляет об изменениях в наших файлах:
ЛИЧНОСТЬ
ЗДОРОВЬЕ:
47 хитов
СУДЬБА
ИНТЕНЦИОНАЛЬНОСТЬ:
устремленность +
ГЕРМЕНЕВТИЧНОСТЬ:
эмпатия +
ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ:
Призванный +
То, что было нашей личной, правильной, но все-таки полудогадкой, бодрящей походной шуткой (надо ж ведь знать, куда идешь), становится теперь, как написано зеленым по матово-темному, судьбой, предначертанной свыше.
А слово, известное дело, не воробей, вылетит – топором не зарубишь. Бесполезно и гоняться по полям и весям…
Нисходим мы много быстрее, чем восходили. Придерживаясь за обрез козырька, умещаемся обеими ногами на верхнем кронштейне. Затем, перебирая ладонями по стене, приседаем и делаем длинный шаг влево-вниз, нащупывая следующую опору, но на нее вес тела не переносим. Уцепляемся пальцами за кирпичный карнизик, на котором стоим, спускаем одну ногу, потом другую и повисаем на вытянутых руках. Чуть откачнувшись, разжимаем ладони и прыгаем, выворачиваясь в падении на пол-оборота. Приземлившись на мусорный холмик, ныряем в кувырок и через проем выкатываемся на крышу прямо перед входом в подъемный барабан. Останься в колодце нормальный винтовой настил, можно было бы, наверное, не тормозить, только восхищенно ругнуться уже в подвратье – ошеломительное низвержение!
Заглядываем в раскрытую дверь. От полукружия кирпичного перекрытия до первой настеленной доски по-прежнему далековато для успешного прыжка. Но не это привлекает наше внимание. То, что на подъеме мы залитыми от пота глазами приняли за копоть на стенах и потолке, на самом деле ковер из сложенных крыльев сотен, тысячи бабочек, неподвижно сидящих всюду, куда не падает прямой солнечный свет.
Общее очертание тела не очень характерно собственно для бабочек. Больше тянет назвать их мотыльками, вернее, мотылищами. Уж больно брюхо толстое. По сравнению с ним скошенные черные крылья длиною сантиметров в десять-двенадцать кажутся не сильно впечатляющими, а ведь в размахе получится чуть ли не четверть метра.
Судя по тому, что они спят днем, это ночные бабочки. Возможно, бражник. Абриса мертвой головы в таком положении не разглядеть, но будить, чтоб продемонстрировали, желания у нас не возникает. А ну как сдуру кто-нибудь из них сядет на лицо? На вид они влажные, жирные и липкие. Заранее передергивает.
