Призванный. Возможно, баллада | страница 35



Но есть ли кого поднимать? Неупокоенных из Мертвого леса? Зрелище, конечно, еще то получится, прямо из видения на Патмосе. Однако на чью сторону они встанут?

А вот татей и ратей вокруг… видимо-невидимо.

За спиною – то там, то сям в южной влажной ночи – кто-то упорно точит кинжал. Но поскольку Редедя их достославный каким-то заезжим ухарем был походя зарезан прям пред полкы, то прежде чем двинуться в массовый  всеплеменной набег, надо выяснить, кто его гордо возглавит. А на беду, тут все как на подбор, один другого круче. Выяснять не перевыяснить…

С северо-запада из своего Варяжского моря выгребают на лодьях воряги, шаря по берегам, чтоб не с пустыми руками на Цареградский базар…

Не спи, славяне, свезут в наложницы и янычары!

Баум, баум, баум! – раскачал-таки Брайан колокольное било.

Справа из века в век тьмами накатывают басурмане, коим вообще-то дальше, туда, где много, но по пути тоже надо кормиться, да обозные повозки чинить.

Выходи православные, солнце багрово, сеча нещадна на Калке-Непрядве! Топот и стон, дикое длинное ржание, мутным и темным заливает глаза, мать-перемать, Пересвет с астролябией! Биться не можешь – запускай петуха по амбарам с сусеками, чтоб ничего не досталось поганым, да прячься с коровкой поглубже в лесах.

Баум, баум, баум!

Слева ляхи-ливонцы, да позже немцы-тевтонцы, тесно которым, прут и прут на просторный восток.

Поднимайся народ, угонят в полон строить им новый орднунг!

Баум, баум, баум!!

Девятью валами туда и оттуда.

Всесметающий перехлест цунами.

Опадающий откат с затухающим переплеском.

Тихо, пусто, заброшенно.

Что-то окончательно разладилось.

Только там, впереди, в белесоватой дымке с алмазными проблесками, далеко за низким горизонтом, зарождается невиданной яркости фиолетово-сиреневая пульсация, расходящаяся концентрическими кругами во все стороны.

Set the controls…

Но вот от глиняного карьера, мимо Мертвого леса и дальше на север, с разрывом в год, однако след в след, потянулись под ту же гребенку стриженные и равно бэушно одетые – не отличить – Брайаны, оседая по пути на запущенных придорожных погостах для безымянных проходящих.

Вон и самый последний еще бредет по неторной дороге со снежными заносами, наклонясь на встречную метель. Отворачивает лицо от секущего ветра, опускается на корточки, покачивается, заваливается набок, подтягивает колени к груди.

Вставай, Брайан, уснешь – замерзнешь!

Баум. Баум! Баум!! Баум!!!

Не слышит, не шевелится.

Вервие непростое не выдерживает, обрывается, не дослужив последней службы.