ВТОРАЯ СЦЕНА. ( ДЕНЬ ТРИНАДЦАТЫЙ )
Позднее утро. ПАВЕЛ все еще лежит в постели, а ЕКАТЕРИНА в розовом пеньюаре приносит ему кофе на аккуратном подносе. Однако, похоже, ПАВЛА не очень-то радует этот западный хайлайф. Он хмурится и, видимо, до сих пор не может придти в себя.
ЕКАТЕРИНА. Пей кофе, а то остынет!..
ПАВЕЛ. Мне сегодня снился какой-то дурацкий сон. Представляешь, я видел нашего Антошку. Он шел прямо по улице Ленина, ну там, где она пересекается с улицей Николая Второго... На ногах у него были красненькие ботиночки, помнишь, те, которые мы купили ему полтора месяца назад... Он шел медленно... Еле-еле переставлял ноги... Я сначала подумал: "Почему он идет так медленно? Может, случилось чего?" Поднял глаза. Увидел его светлые волосики, взъерошенные ветром. И... О, ужас! Между его красненькими ботиночками и светлыми волосиками ничего не было, вернее, была лишь какая-то доска с приклеенным на нее плакатом. А на этом плакате, ты не поверишь, была реклама противозачаточных средств, тех самых, которые ты принимаешь, в упаковке золотистого цвета... Я бы не знал, если бы не видел... Представляешь, он был как этот... человек-бутерброд или, я не знаю, человек-сэндвич в странах Дикого Запада! Наш маленький мальчик! Он нес рекламные плакаты - и спереди, и сзади... В самом центре! На улице Ленина! Противозачаточные средства! Ты представляешь? Нет, ты представляешь?
ЕКАТЕРИНА. Кошмар какой!
ПАВЕЛ. Я ночью кричал?
ЕКАТЕРИНА. Нет. Не помню. Мне самой снились кошмары.
ПАВЕЛ. Я хотел закричать ей: "Стой!" Я закричал ему: "Стой!" Я проснулся, мне показалось, я кричал во сне. А что, если люди слышали, что я кричал во сне?..
ЕКАТЕРИНА. И что? Что будет? Успокойся!
ПАВЕЛ. Они же возьмут и поставят меня на учет, как эту... Мордяльникову. Я не хочу... Если бы я сюда не попал, я бы все-еще жил, как и прежде, но теперь...нет! Я сам согласился сесть под это увеличительное стекло, сам!
ЕКАТЕРИНА. Да нет, что ты, как маленький? Успокойся, Паша! И кофе пей! Остывает же!
ПАВЕЛ. Катя, тебе не кажется, что мы ожившие манекены, нет? А мне кажется... Стояли мы себе, стояли в застывших позах, и вдруг кому-то понадобилось вдохнуть в нас жизнь... Только ничего-то путного из этого не вышло...Потому что задвигаться-то мы задвигались, а вот внутри все осталось мертво... Манекены, они и есть манекены... ( ЕКАТЕРИНА молчит.) Катя, как мы будем жить дальше, когда выйдем отсюда, из этой клетки стеклянной?
