Сам генерал уехал из Энзели в просторном шестиместном автомобиле. Офицеры эвакуировались в маленьких, сильно потрепанных фордах. Смуглые гуркасы и сикхи в белых чалмах ушли пешком, понуро погоняя серых ослов, запряженных в тележки со скудным скарбом.
Сухопутные и морские офицеры-деникинцы бежали на лодках. Через болота, рисовые поля и леса, оплетенные густыми лианами, они едва добрались до Решта.
Рано утром в лучах еще нежаркого солнца мы вошли во внутреннюю гавань Энзели. Пристань и набережные были густо усеяны пестрой толпой. Персы в высоких круглых шапках из черного каракуля, женщины в душных черных чадрах, как хоботы свисающих до земли, загорелые и босоногие дети теснились среди развесистых пальм и широких светло-зеленых листьев бананов. Я спустился с мостика. Крачлей стоял рядом со мной на баке. Подход к пристани был труден: долго и медленно разворачиваясь, мы становились на швартовы.
— Посмотрите, как велика человеческая подлость, — с негодованием обратился ко мне покрасневший Крачлей. — Я вижу в толпе, собравшейся на пристани, много знакомых персов. Еще вчера они гнули передо мной спину и униженно заискивали, а сейчас отворачиваются в сторону или нагло глядят на меня, делая вид, что совсем незнакомы. Это возмутительно!..
Миноносец ошвартовался у пристани почти напротив нарядного дворца губернатора, над которым развевался огромный персидский флаг с выцветшим львом, мечом и солнцем. В гавани стоял весь деникинский флот, за высокими бортами черных нефтеналивных пароходов серели длинные жерла морских орудий. Беспомощно простирая длинные крылья, лежали на берегу белые, как альбатросы, гидропланы.
В Энзели нам достались богатые трофеи: помимо военно-морского и воздушного флота нашу добычу составляли бесчисленные орудия, пулеметы, снаряды и винтовки с целыми амбарами боевых патронов. Кроме того, англичане оставили нам в Казьяне мясные консервы, галеты и ром.
Я отправился осматривать город. Недалеко от набережной начинался пестрый и шумный базар. С обеих сторон узкой улицы тянулись нескончаемые ряды овощей, сушеных фруктов, риса, кур, мяса. Далее улица втягивалась в прохладную темноту крытого навеса из прогнивших досок. Здесь продавались чайники, ярко разрисованные цветами, пестрые ситцы, полосатые шелковые халаты, тюбетейки, расшитые золотом и серебром. Среди разноцветной толпы семенили тонкими упругими ногами серые ослики с огромными вязанками срубленных деревьев, тяжело волочившихся по земле.
