— Художница? Человек, рисующий иллюзорный, ненастоящий мир? Мусульмане считают живопись грехом, поскольку художник претендует на сотворение мира, на роль Бога, — в светящейся рекламой кассе Эрик приобрел билеты на фильм, громко объявив: — Сдачи не надо!
В кинотеатре шли «Унесенные ветром». Адель отводила глаза и пыталась восстановить дыхание, отстраняясь от происходящего на экране, пытаясь не поддаться внушению. Фильм действовал на нее. Она переставала быть собой, превращалась в слабую чувствительную дуру. Фантазии сводят жизнь к чистой рефлексии, повторяла она про себя. Выразительный надлом музыки, мучительное нытье скрипок заставляли ее страдать. О чем? Она не ведала.
— У человека нет защиты от музыки, — прошептал Эрик. — Не стесняйся слез.
Слезы? Нет, это бред! Это не она вернулась в разрушенную северянами Тару! Адель видела дым и чувствовала запах гари и пыли руин — Берлин взят! Внутри защемило, взмах смычка-скальпеля сковырнул засохшую рану, и обильный поток заполнил пустой сосуд и рвался наружу, смывая искусственные барьеры. Она вспомнила маму, всегда чужую жестокой девочке. Как они презирали родителей, отставших от времени! Маму, которая оказалась вечной. Маму, которой она давно не жаловалась на боль, стыд, страх. Маму, нежный голос которой забыла. Маму, которая ждала ее. Маму, к которой не вернуться.
На улице Эрик взял ее под руку — после фильма Адель чувствовала себя обессиленной.
— Вы обладаете искусством болтовни? Да, да, в восемнадцатом веке ее почитали за искусство, — он продолжал и продолжал.
Адель заметила тир, сверкающий неоновой рекламой. Она хорошо стреляла. В Германии им преподавали военную тактику, подростки метали гранаты, совершали марш-броски с нагрузкой, изучали типы укрытий и картографию.
— Адель, вы совсем меня не слушаете, витаете где-то…
— Эрик, — остановила она его. — У тебя, наверное, много друзей.
— Почему ты так решила? Я произвожу такое впечатление? Я…
— Ты много говоришь, — улыбнулась Адель.
Бродвейский фотограф протянул ей свою визитку — он исподтишка щелкнул их. Можно было представить, в каком виде они получатся на снимке.
— Зайдем? — Эрик указал на маленький зоомагазинчик. — Сентиментальная любовь к животным заменяет нам любовь к людям.
Адель заглядывалась на щенков немецкой овчарки, но Эрик не любил собак. Он купил ей котенка.
— Магические животные идут к водопою каждый раз — иной тропой. Кошка — одно из них.
На прощанье Эрик поспешил узнать, не составит ли она ему компанию в ближайшую субботу.
