- Товарищ профессор, он умолял. Это чувствовалось по голосу.
Профессор вздохнул.
- Возвращайтесь в часть, лейтенант. А мы разберемся. Возможно, вашего друга придется на какое-то время попридержать. Я об этом сообщу вашему командиру.
Лейтенант Болдырев вышел, а профессор позвонил на вахту:
- Новенького ко мне. Его прием зарегиструете позже. Я вам дам знать.
Двое охранников привели Николая и удалились по знаку начальника. Главный психиатр сразу обратил внимание на глаза вошедшего: невероятные глаза!
Разговор был долгий. Профессор задавал вопросы, выслушивал ответы. Некоторые ответы отмечал про себя, не записывая. Вместо записи рисовал чертиков на бумаге. Среди разных направленных вопросов был такой:
- Николай, вы просили врача воскресить Машу. Помните?
- Помню.
- Вы верите в воскресение из мертвых?
- Вообще не верю, но тогда верил.
Профессор отметил про себя: "Абстракция проходит".
- А вы следите за мной, - улыбнулся профессор.
- А вы, товарищ профессор, задаете слишком тонкие вопросы, - ответил Николай. Разговор его утомил. Его глаза временами стали как бы запотевать дымкой. В конце концов он сорвался: - Выпустите меня. Я совершенно здоров!
Профессор спокойно сказал:
- Не могу. Если я выпущу вас отсюда, вы пойдете под суд за свое преступление. Суд в свою очередь столкнется с необъяснимой психологической загадкой и направит вас обратно ко мне. Вы понимаете?
- Не понимаю, - глухо сказал Николай, глаза его замутились.
Профессор отметил про себя: "Абстракция не проходит".
- Вы пытаете меня! Вы издеваетесь надо мной! - сорвался опять Николай.
Профессор вздохнул. Налил воды из графина в стакан и придвинул его к Николаю.
- Выпейте и успокойтесь.
Николай поглядел на стакан и отодвинул его в сторону.
- Я не пью. Завязал.
Профессор отметил про себя: "Ложная реакция". Вздохнул и вызвал охрану.
- Пациента в сорок девятую. Принять по форме.
Лица охранников-санитаров многозначительно вытянулись. Сорок девятая предел, вплоть до побоев и смирительной рубашки. А форма: трусы, майка, шлепанцы и голый топчан.
Николая увели в сорок девятую. Он расстался с верхней одеждой, лег на голый топчан и задумался. От ужина отказался: не до того! Надо действовать! Охрана на каждом этаже, все коридоры просматриваются телеглазами. В голове гудело, но мысли работали, как часы. Надо бежать!
А главный психиатр Лигостаев задумался. Необычный случай лейтенанта Румянцева его, рационалиста, поставил в тупик. В истории тонкой психиатрии подобного случая, пожалуй, не было. Надо проверить. Его профессиональные мысли прервал телефонный звонок. Звонила его молодая жена, третья по счету.
