— Надо же, — улыбнулась Сим. — А я-то думала, мисс Бифер кажутся странными мои постоянные приходы.
— Успокойся, не кажутся. Она подозревает, что у нас с тобой роман.
— Что? Это она тебе так сказала?
— Нет, она в кои-то веки решила проявить деликатность и подождать, когда я сам поделюсь с ней своей тайной… Успокойтесь, Симона Хью Бакстер, — она узнает всю правду сразу, как только мы до чего-то докопаемся.
— А я и не беспокоюсь, — не очень-то убедительно соврала Сим. — Просто мне неловко, что мы водим за нос эту милую женщину.
— Она сама рада обманываться, — пожал плечами Майк. — К тому же твое общество приятно ей хотя бы потому, что я мало с кем общаюсь. Когда я жил в «Райской птице» у нас редко бывали гости. Ко мне заходили только бабушка и твоя сестра.
— Ты изменился, — произнесла Сим и сама не поняла, утверждение это или вопрос.
— Да, — кивнул Майк, — я изменился. Если бы не изменился, то вряд ли даже попытался участвовать в конкурсе. Не знаю, какое место займут мои фотографии, но могу сказать одно: я рад уже тому, что заставил себя их отправить.
— За это и выпьем, — улыбнулась Сим, поднимая бокал, наполненный Майком.
— Нет, — покачал он головой. — Выпьем за то, что мы с тобой встретились. Пусть и при печальных обстоятельствах, но все-таки встретились.
Его темные глаза блеснули, и Сим не смогла понять, отсвет ли это или Майк в самом деле придавал их встрече такое большое значение. Ей хотелось думать, что именно она заставила его глаза загореться особенным светом, что именно ее слова, ее поступки пробудили в нем желание жить.
Сим сделала глоток вина, и Майк, не сводя с нее глаз, отхлебнул из своего бокала.
— Сегодня я уже не такая красивая, какой была вчера? — спросила Сим, которой показалось, что он разглядывает ее, пытаясь угадать в ней вчерашнюю незнакомку.
— Сегодня ты одета по-другому, — отозвался Майк. — Но все равно красивая. И, кстати, насчет твоих очков… — Он покосился на полочку, куда Сим положила очки, ставшие теперь ненужными. — Тебя они не портили. У тебя замечательные глаза, Сим. Особенно, когда ты улыбаешься. Серые, искрящиеся, как снежинки под солнцем. И тебе очень идет улыбка.
Она почувствовала, как участилось ее дыхание, как тяжело и гулко заколотилось сердце. Неужели он скажет то, что она так хочет услышать? То, в чем она не могла признаться ему сама?
Ее глаза, ее улыбка… Не может же Майк говорить об этом просто так? Тем более сейчас, когда на ней уже нет прекрасного платья цвета свежей листвы, когда ее волосы собраны в тугой пучок на затылке… Когда она сидит радом с ним, открытая, как книга, которую он может прочесть, а может закрыть и поставить пылиться на полку.
