Берг поначалу помогал, подвозил грязные стойки, оттаскивал промытые. Но потом не выдержал — достал камеру и принялся снимать аврал. Женщины смеялись, отмахивались от него, но потом привыкли, и он часа полтора щелкал фотоаппаратом, меняя оптику.
У Маши быстро устала спина, заледенели и руки, и ноги в резиновых сапогах, но она смотрела, как не разгибаясь работают женщины, и ей было совестно уйти.
Наконец часа через три Раиса выпрямилась, махнула рукой:
— Стоп, девчата, надо хоть чаю попить, погреться, а то свалимся завтра все. А вы идите домой, — кивнула она Маше и Бергу. — Нечего тут трудовые подвиги устраивать, а то мне потом вас же и лечить!
Галина Афанасьевна с видимым сожалением прекратила работу, трагическим взором окидывая еще непромытые стойки, но ничего не сказала: женщины и впрямь работали без пере рыва с раннего утра.
Попили чаю из большого чайника, в котором прямо и заварили. Поели большими ломтями нарезанного хлеба с помидорами и брусками сыра. Маше показалось, что ничего вкуснее она в жизни не ела. Руки отогрелись о большую фаянсовую кружку. Берг, сидя рядом с Машей, тоже пил «артельный» чай, молча жевал хлеб с сыром. Вот и поди скажи, что немец, что совсем из другого мира человек, думала Маша, косясь на его осунувшееся лицо. Он тоже искоса поглядывал на нее, порывался что-то сказать, но так и не сказал.
К Раисиному дому они брели тем же порядком: Берг поддерживал Машу, она опиралась на свою сучковатую палицу.
— Мария, я не должен сказать, что…
— Говорить, — поправила его Маша.
— Говорить? — недоумевающе переспросил Берг.
— Не должен говорить или должен сказать, — объяснила Маша. — Ну, тут тонкость русского языка.
— Ах да, — смешался Берг. — Я не должен говорить, что ваши женщины совсем другие. Но это так.
— Ну конечно, — засмеялась Маша. — Наши другие, и ваши другие, и американки, и китаянки — все другие.
— Нет, я хочу говорить… сказать, что вы как-то иначе относитесь ко всему. К жизни, к мужчинам, к детям.
— Загадка русской души? — засмеялась Маша. — Ну вот и ты туда же, чем же это мы другие?
— Немецкая женщина всегда точно знает, точно подсчитает, чего хочет, особенно когда выходит замуж, — почему-то грустно сказал Берг. — А вы думаете сердцем.
— Ну вот, глупости какие, у нас тоже всякие есть, — не согласилась Маша. — Такие есть стервочки, куда там вашим немкам!
— Нет, я знаю, наши женщины умные, трезвые, — не сдавался Берг. — Если мужчина не соответствует требованиям, не выполняет их, она выберет другого.
