Я хотела служить какому-нибудь делу, принести себя в жертву, подарить себя Франции. Мэр, рьяный поборник веры, убедил меня, и я вошла в его команду так, как нанимаются в Иностранный легион, как едут в командировку, как приходят в религию — или к «Фошону»!
Но «они» меня разочаровали…
Однако, за исключением первого неверного шага (теперь я думаю, что это было предвестием), стоившего мне вывихнутой лодыжки, всё начиналось действительно здорово. Подытожим: после трех дней бездействия я, несмотря на то, что еще прихрамываю, надела строгий костюм «Шанель» серого цвета, который, возможно, не сочетался с моей рыжей челкой, и, взяв свой фирменный дипломат, пошла в бюро к мэру. Я и так потеряла много времени, а время — это деньги: деньги налогоплательщиков, то есть наши, то есть мои.
Я не видела мэра с тех пор, как прыгнула с вертолета. Он ожидал меня, одетый, как всегда, в костюм «Кензо» (на этот раз — зеленый, с застегнутым воротом под Чаушеску), сидя в кресле в довольно «развязной» (самый мягкий эпитет, который я могу подобрать) манере, положив ноги, обутые в синие остроносые сапоги, на то, что я не осмеливаюсь назвать «письменным столом». Это была вещица из поп-артовского дерьма, сделанного в шестидесятые годы: толстая стеклянная столешница покоилась на спине женщины, выполненной в натуральную величину из розового пластика и сидящей на четвереньках таким образом, что ее бедра и руки образовывали ножки «стола» (копия «Стола» Алэна Джонса, «Нью-Галери», Экс-ла-Шапель). Более красный, чем обычно, мэр улыбнулся мне, поглаживая пальцем сине-бело-красный бант на своей груди. На стене, над его головой, золотыми буквами был написан девиз: «Жить без простоев в работе», а прямо под этим девизом, там, где по традиции должен висеть портрет главы государства, была прикреплена белая картина, совершенно белая и квадратная. Пустой квадрат — вот это да! Я сразу узнала свой расчлененный монохром «Миттеран или Блуждающий миф», что вызвало во мне чувство жалкого тщеславия, которое я тотчас же попыталась прогнать.
Я пришла сюда, чтобы работать!
— А где мой кабинет? — еще до того, как он раскрыл рот, набросилась я на этого постмодернистского индейского вождя с конским хвостом.
Он обменялся удовлетворительной улыбкой с двумя заместителями, сидящими, как плохой и хороший разбойники, по обе стороны от его кресла. С правой стороны находился Жан-Поль, его правая рука, а с левой — его левая рука: мерзкий, волосатый, жирный тип со злым взглядом, скрывавшимся за очками в стальной оправе. Это оказался мой благодетель, которому я была стольким обязана, — казначей мэрии, месье ПК. Он был сильно загорелым, впрочем, как и большинство служащих мэрии, и муниципальных советников.
