— Я ничего не видела, — сказала я.
Но я видела. На изразце летели клином острокрылые голубые дикие гуси. Как на японской картине кистью, тонкими линиями.
Два дня спустя печка была поставлена. Сверкая белизной, словно голова сахара, она озаряла комнату, в основании квадратная, а выше топки цилиндрическая. На верхних изразцах летели вкруговую дикие гуси.
Мы готовились к рождеству. Я испекла рулет, калачи, мелкое печенье и зажарила чудесную индюшку — рождественский подарок председателя. Дюла принес оплетенную прутьями бутыль вина, словом, было все, и только рыба отсутствовала в этот сочельник. В деревне нет ни торговца рыбой, ни крытого рынка, где можно было бы ткнуть пальцем в стеклянный садок, кишащий карпами, и через минуту унести рыбу домой в хозяйственной сумке.
Но у нас был свой собственный «торговец рыбой» — река.
Правда, на первых порах мы мало чего от нее добивались, она была замкнута и скупа.
Уже в первый год жизни на мельнице мы обзавелись превосходными рыболовными снастями; раз уж мы живем у реки, так покажем, на что мы способны. Если придет охота, каждый день будем есть рыбный паприкаш. Мы покажем, на что мы способны.
У нас было стальное удилище, легкая, как мотылек, склеенная удочка и устрашающе длинное бамбуковое удилище для карпа, дюжина катушек с прочными лесками различной толщины, сто стальных поводков и крючки размерами от рисового зерна до пальца. Что я могу еще сказать? Мы были оснащены как нельзя лучше. Две особые катушки, снабженные блеснами, целый набор искусственных мух, сачки, алюминиевые бачки для наживных рыбок, словом, все. Был даже гарпун. Просто курам на смех.
Ну, а результат?
Десятисантиметровые лещики с красными плавниками, солнечные рыбы, ерши, голавли, самое большее в пядь длиной, разная рыбья мелюзга, щучка от силы граммов на двести и глупые карпы-однолетки. Ну и, разумеется, окуньки с палец величиной — это не в счет.
Словом, ничего.
А между тем, можно сказать, у нас под носом было превосходное место для рыбалки. Так называемый мельничный омут. Его с течением времени вымыла вода, хлещущая с высоты поверх шлюза. Омут около тридцати метров шириной и девяти метров глубиной посередине, мы измеряли. При низком стоянии воды, когда она лишь тихо струится поверх опущенного шлюзного щита, мы не раз видели щук в руку длиной, греющихся на солнце на мелководье. Они лежали неподвижные и ленивые, ни дать ни взять трухлявые куски дерева. Почему же мы не можем их поймать? Почему не можем выловить хотя бы одну, одну-единственную?
