— Ты принёс поесть? — спросила она, когда все вошли в помещение.
— Нет, дочка, сейчас схожу на базар, продам уголь и куплю чего-нибудь.
— Погоди продавать, — сказал гость. Взял шапку надорвал подкладку и достал монету.
— Вот завалялся, — сунул рубль в руку Прову. — Не выгребли, не догадались. Сходи, купи чего поесть. Уголь завтра продашь.
Пров замешкался, не решаясь уходить. Гость понял его.
— Не сомневайся. Я не тать какой. Ничего с Настей не случится.
Он широко, по-детски улыбнулся, и Пров ещё раз убедился, что Изота ему нечего бояться. Он поверил ему ещё в лесу, не сочтя его рассказ за выдумку.
Прошла неделя, как Изот жил у Провки. Деньги, что были у скитника, заканчивались, и Изот намеревался уйти из города и где-нибудь по соседству, чтобы не попадаться Пестуну и его людям на глаза, найти работу. В городе ему оставаться было не сподручно: в любой момент его могли найти и призвать к ответу за якобы совершённое убийство нищего. По Верхним Ужам ползли слухи, все более расширяющиеся, что некий раскольник в целях ограбления или какой-то давней вражды зарезал нищего прямо в трактире. Изот понял, что всё это было подстроено, и только волею всевышнего вседержителя ему удалось избежать беды.
Провка с утра отправился на базар, чтобы на оставшиеся несколько копеек приобрести кое-какой еды, и Изот попросил его купить каравай хлеба в дорогу. Ночью скитник твёрдо решил уйти из Ужей.
Провка праздно шатался по базару в поисках дешёвого пропитания, иногда опуская руку в карман старого зипуна, где лежали медные копейки. Проходя мимо задворок мясной лавки, у старых ветхих никому ненужных ларей набрёл на давних знакомых, спившихся плотников, Зосима и Ваську Треуха, которые вдали от постороннего взгляда «уговаривали» большую чёрного цвета треугольную бутылку какого-то вина, потягивая по очереди из горлышка.
Провка остановился, увидев знакомых забулдыг, в сбитых на затылок шапках, с красными обветренными рожами, горячо обсуждавшими какие-то новости.
— Даю тебе крест, что так и было, — горячился Зосим.
— Да не мог ты этого видеть, — не соглашался с ним Треух.
— Почему?
— Да по причине твоей куриной слепоты.
— Ты говори да не заговаривайся, — обиделся Зосим, поджал губы и отвернулся.
Однако, увидев Провку, забыл о споре и широко оскалил рот, показав большие, как у лошади, зубы:
— Во кого не ожидал встретить. Провка! Как живёшь-можешь-то? В кочерыжку твою душу…
Его лицо выражало неподдельную радость, словно он встретил закадычного друга или богатого родственника.
