— Дорогу до Спас-на-Броду хорошо знаешь. Не проедем мимо?
— Ещё б не знать. Чай, езживаем мимо каждый день.
— И барина Олантьева знаешь?
— Знать не знаю, но слыхивал. — Возница подозрительно посмотрел на Изота.
— А что ты о нём слыхивал?
Мужик пожал плечами, стегнул легонько лошадь кнутом и не торопясь ответил:
— Разное говорят… Недобрая слава идёт о барине…
— Ну что он мот и картежник, я знаю, — ответил Изот. — Пьяница, пропил отцовское наследство. А ещё что?
— Я тебя не знаю, мил человек. Может, ты мое слово против меня обернёшь?
Изот рассмеялся:
— Не сомневайся. Мне барин не свояк и не брат. Может, он мне ворог лютый…
— А не врёшь? — возница сразу обмяк и видом стал не такой насупленный, как раньше.
— Не вру. Так скажи о барине.
— Да промеж мужиков раньше разговор шёл, что знается барин с лихими людьми. Сейчас-то не знаю, он стар стал да болесть приключилась какая-то, а раньше точно знался.
— Да мало ли чего наболтают.
— Не-е… Из нашей деревни Акиндин, так тот в подручных был у него. На каторгу пошёл, а вот барин, говорят, откупился.
— За что же на каторгу?
— Разбоем промышлял. Их здесь орудовала целая шайка. Купцов-то езживало да прочего торгового люда множество, с товаром и с деньгами, а дорога лесная, дикая, так встречали, грабили, деньги отбирали, иных смерти предавали… А старший у них был этот самый барин. Ночью разбойничают, а днём всяк своим делом занимается. Разве сразу догадаешься, кто лихой человек.
Возница замолчал, повернувшись спиной к Изоту.
Изот размышлял. Зачем он едет? Тот ли это Отроков? Возомнил Изот, что это один и тот же человек и тешит своё сердце встречей. А допустят ли до барина? Прошлого не вернуть, людей не воскресить! Посмотреть ему в глаза, сказать правду, что знают о его деяниях, ещё жив человек, который станет ему укором, если такому извергу укор не плёвое дело? Неведомая сила увлекла его в поездку и уже не было желания остановиться.
Дорога была наезжена. По бокам, где скапливалась грязь и сенная труха, весеннее солнце в прошедшие тёплые дни, когда припекало, оставило оплавленные в льдышки пластины снега, которые возвышались причудливыми глыбами.
— Далеко ещё до села? — спросил возницу Изот.
— А недалече. Вон за тем перелеском поворот — и твоё село. Скоро церковь покажется.
Действительно за поворотом появилась колокольня церкви, словно всплыла на горизонте из снежного безмолвия, потом показались крытые соломой избы, придавленные осевшим снегом, высокие деревья с голыми ветвями, позади — сараи, амбары, бани. Правее, в окружении старых деревьев виднелось приземистое здание господского дома с двумя флигелями. Окружавшая его ограда обветшала и покосилась, ровно стояли лишь кирпичные столбы, оканчивющиеся четырехгранным шеломком с белыми шарами наверху. Ворота тоже покосились. Как их распахнули когда-то, так они и остались стоять, с вросшими в землю концами углов.
