Одноглазый разволновался, рассказывая о прошедшей жизни. Он тяжело вздыхал, вытирал глаз, слезящийся то ли от тоски, то ли от болезни.
— Работала Агаша у барина на дому… Пошёл я на господский двор. У них в столовой пиршество. Слуги меня не пускают, кто таков, хотя знают, кто я, по какому такому праву пришёл, барин не дозволял приходить. Приходи в следующий раз, если дозволят, а сейчас они кушают с компанией, убирайся с глаз долой. Оттолкнул я лакеев, бросился в столовую. Барин и правда ужинал, и не один, а с ним ещё два-три приятеля были, жившие по-соседству. Как он увидел меня, аж позеленел, глаза кровью налились, как закричит: «Кто посмел пустить?! Вышвырните из дома, а завтра на конюшню пороть!» Я сам ничего не соображаю, только, как безумный кричу: «Где Агаша?» Понабежала челядь, а подступиться бояться. Барин схватил вилку и на меня, да как хватит по глазу. Кровь брызнула. Тут уж я обезумел совсем, схватил барина за горло, слышу хрустнули позвонки, и на меня набросились все — и господа, и слуги, опомнившись. Откуда-то появилась Агаша, кричит: «Беги, Фёдор, убьют они тебя. Беги!» Я выбил раму, выпрыгнул из окна, добежал до дому, простился с родителями да в бега…
Одноглазый склонил голову на руки и замолчал.
— А что с Агашей? — спросил Изот. Рассказ Одноглазого взволновал и его. Он воочию представил мытарства собеседника.
— С Агашей? — переспросил Одноглазый. — Неделю я в лесу хоронился. Барина-то я угробил насмерть. Искали меня да не нашли. А Агаша, как я барина задушил, в деревню побежала, в чём была, в том и убегла. Заболела. В три дня скрутило. А я… Я поплакался на её могилке ночью тёмной да и подался на Волгу. Спервоначалу бурлачил, баржи грузил. А потом… Сам знаешь, что потом. А зачем тебе барин? — неожиданно прервав свой рассказ, спросил Одноглазый. — Много воды утекло с тех пор…
— Барин? — Изот вздрогнул, словно разбойник прервал его мысли. — После пожара скитского зиму-то я на пепелище прожил, а летом того барина стал разыскивать, который в скиту лечился.
— И разыскал? — заинтересованно спросил Одноглазый, с шумом отодвинув стакан в сторону.
— Может быть и разыскал бы, да в Сибирь попал.
— В Сибирь! — Одноглазый поднял бровь. — Как же это так?
— Ты вот о Пестуне упомянул. В поисках барина вышел я тогда на Пестуна этого. Жил у него на постоялом дворе. Но однажды меня сильно оглушили там, а утром я очутился в лачуге углежогов. Один мужичок спас меня, а потом сдал в полицию… мне предъявили обвинение, что я убил человека. Нашлись и свидетели. Так и очутился в Сибири…
