Он снова дёрнул вожжи. Малец, раздувая ноздри, резво помчался под уклон. Вскоре по левую руку Изот увидел в низине редкий осинник.
— Приехали, — провозгласил Маркел, натягивая вожжи и останавливая жеребца.
Антип проворно спрыгнул с саней, не забыв прихватить ружьё.
— Оставь ружьё-то, — крикнул ему Маркел, смеясь. — Не ружьё — топор надо брать.
— Успеется, — ответил Антип и хотел направиться в лес.
— Ты куда? — повысил голос Маркел. Улыбка сошла с лица. — Оставь ружьё, если по нужде. Хоть кол на голове теши, он всё за свое. Некогда нам прохлаждаться. День зимний короток.
Антип с недовольным видом положил ружьё в сани.
Изот отвел лошадей в сторону, бросил им сена и присоединился к остальным.
— Начнём? — спросил он.
— Начнём, — подтвердил Маркел, беря двуручную пилу. — Вот отселева валить будем, где пореже дерева. — И обратился к сыну: — Мы будем пилить, а ты сучки обрубай.
Антип с надутым видом взял топор.
По рыхлому снегу подошли к первой осине. Тонко пропела пила, задев за сухой сучок.
— Ну с Богом, — сказал Маркел и нагнулся к комлю, протянув Изоту другой конец пилы.
Острые зубья врезались в мягкую древесину. Потекли белые опилки, густо осыпая снег. В воздухе разлился запах свежести.
Когда осина упала, Антип застучал топором, обрубая толстые сучья. Пильщики валили деревья быстрее, чем Антип поспевал с обрубкой сучьев. Изот с Маркелом принялись помогать ему.
К полудню это место нельзя было узнать: тяжелые, пахнувшие сыростью брёвна лежали на белом снегу, умяв его, а вокруг чернели разбросанные мелкие ветки, остатки листьев и щепки.
Из сучьев сложили небольшой костерок. Благовонный дым нехотя расползался по лесу.
Маркел воткнул топор в поваленную осину:
— Будя, — сказал он. — На двое саней хватит. Садись обедать!
Антип принёс несколько охапок лапника, и они уселись на него вокруг костра. Маркел достал взятый из дому обед, разложил на тряпице. Из бутылки зубами вытащил деревянную пробку. Налил в прихваченную на кухне пузатую тёмного стекла чарку на короткой ножке.
— Вы непьющие, а я приголублю, — сказал он, обнимая пальцами гладкое стекло чарки и опрокидывая её в рот. Крякнув и вытерев усы ладонью, взял солёный огурец и, похрустывая, стал жевать.
Ели молча. Антип с насупленным видом, Изот степенно, мельник покряхтывая. Выпив ещё одну чарку, Маркел, в минуту обмякший, с красным лицом, спросил Изота:
— Вот ты, Изот, уже два месяца у меня работаешь, а никогда не сказывал о себе: кто ты, откуда. Что за жизнь привела тебя к нам?
