На него многие уже посматривали с интересом, и Потап не сдержал любопытства:
— А кто там у вас?
Мужик так же весело и добродушно засмеялся:
— Да ничего особенного на самом деле.
— Ну, живность, наверное, какая-то? Хомяки или ежики?
Сосед с таким же искренним смехом ответил:
— Да нет! Там досочки у меня для дачи — тёс. Дом ремонтировать надо, протекает, старый уже.
Разговаривал с досками, значит…
— Туды-растуды… — ошеломленно пробормотал Потап. — Ну дает, господин хороший… А Лорка тут мне на днях жалуется: «У меня болят коленки!» Я ей посоветовал по утрам делать двадцать приседаний. Мигом ноги пройдут. Но она ноет себе дальше: «А они так болят, что я не могу приседания делать!» Я ей говорю: «Ну, ты балда! Все равно что-то делать надо. Чтобы женщина была красивой, ей нужно много бегать. Как индейцам». Хотя она и так себя считает красотой неописанной… — Потап поправил очки и посмотрел в окно. — Мы живем как можем, а она — как хочет.
Сева, наконец, не выдержал:
— Ты как-то сильно проезжаешься на ее счет. Иронизируешь. Насмехаешься. Даже завидуешь вроде. Но ведь ты с ней вместе… Я не понимаю…
— Вместе… Подумаешь, вместе! Где имение, а где наводнение… У нее одна квартира чего стоит!
— Да ты тоже можешь получить точно такую же, если съедешься с матерью! — завелся Сева. — Это не вопрос.
— Как это «съедешься»? А сдавать я тогда что буду? — обиделся Потап. — Ну, ты и балда! Все везде почем! Ладно, давай обсудим с тобой маршрут и план действий. Пора!
— Нет у меня никакого плана действий, — выдохнул Сева.
— Как это нет?! Едешь неизвестно куда непонятно зачем!
— Зачем — понятно. Это не вопрос…
— А в город-то какой мы едем?
Сева пробормотал название маленького городка на Клязьме.
— Там цыгане стоят?
— Вроде бы… — неопределенно отозвался Сева.
И надолго задумался. Вспоминались Катя, ее «братья» и «сестры»… Потом этот табор, усеянный разноцветными ватными одеялами… Красные и желтые заплатки на зеленой траве…
Закемаривший мужик со своими досочками внезапно проснулся и выскочил на очередной остановке. Мать с девочкой вышли еще раньше. А их место тотчас занял другой мужик с пропитой физиономией и с сильного бодуна. Видимо, какая-то дама ему сделала большую пакость, и он по свежим следам сильно переживал. Поэтому всю дорогу этот недостаточно проспавшийся к утру пассажир перманентно бормотал как бы себе под нос, но на самом деле довольно слышно:
— Сука!..
Потом почти в рифму:
— Шлюха!..
Через некоторое время вновь негромкое бормотание:
