— Поедим и поедем. — Потап вытащил из пакета чипсы и протянул Севе. — Лопай на здоровье! Вот Пушкин писал, чем привлекает внимание цыганский табор и невольно эпатирует цивилов: «Лохмотьев ярких пестрота, детей и старцев нагота…» Хотя для самих цыган — все это нормально и привычно. Чего тут такого? Придешь на вокзал — и сегодня увидишь все то же самое, в точности: и по части «пестрых лохмотьев», и по части наготы «детей и старцев». Рядом с паркингами машин и салонами компьютеров. И нынче все это так же, понятно, эпатирует нас, цивилов. А цыгане — ну действительно не изменились!.. Дети природы! У меня Лорка один раз попала им в руки. Как же ее все обижают, мою Лорку! Она шла, а эти юбкастые — навстречу целой толпой. Орут: «Погадаем тебе, красавица! Мы такую красивую еще никогда на всем свете не видывали». Мастерицы лапшу развешивать! Туды-растуды… А Лорка… Ну, ты ее знаешь! Она как о своей красоте услышит, так прямо столбенеет от восторга. Лишь бы дальше говорили, не останавливались… Красота неописанная! Вот так она уши развесила и стоит. Бабы эти лопочут, лопочут, по руке ей гадают, и деньги сулят немалые, и мужа обещают богатого, и здоровье, и жизнь прямо сахарную. А когда Лорка, вволю наслушавшись этой чепухи, пошла к метро, то обнаружила — часов-то нет! А у нее марка была дорогущая, эти, как их… «Картье» или «Патек Филипп». Уж не упомню. Она эти часики меняет, как колготки. Все твердит: «Новая модель, новая модель…»
Электричка заунывно, надсадно заголосила и с мерзким скрипом остановилась на первой остановке. Доползла-таки…
Сева рассматривал соседей.
Напротив сидела женщина с девочкой лет пяти. Малышка болтала ногами и лизала мороженое. Доела и привязалась к матери:
— Можно, я бумажку от мороженого возьму с собой?
— Нельзя, — строго отозвалась молодая модная мама с огромными кольцами в ушах. — Она грязная.
— А я ее вымою, высушу, она станет чистая, — заныла девочка.
— Ты коллекцию из этих оберток собралась делать? Только этого мне еще не хватало! — Мать сурово отобрала обертку и сунула в свою сумку.
Девочка обиделась и уткнулась в окно.
Рядом примостился седоватый мужик с большой сумкой. Он часто заглядывал в нее и очень весело и бодро спрашивал, как телеведущий в микрофон:
— Ну, как вы там, мои дорогие? Лежите? Ну, лежите себе, мы уже на трассе. — Через некоторое время опять туда заглядывал и так же мило и громко вопрошал: — Как дела? Все нормально? Ну и хорошо. Скоро, надеюсь, доедем. — И легонько тряс сумку, укладывая ее содержимое поудобнее.
