Возле перрона им встретились две цыганки.
— Постой, дорогой, погадаю! — мгновенно запела одна.
Потап опять расхохотался. Какие же вокзалы без цыганок? Родная экзотика, такая привычная и надоевшая… Только зимние морозы прогоняют этих пестрых дамочек подальше от города, а милиция не в силах. Хотя, скорее всего, просто получает со всех гадалок наличными. Налог на бизнес…
— Ему уже одна из вашей братии так нагадала! — назидательно сообщил он. — Так нагадала, что на всю жизнь! Туды-растуды… Поняла?
Цыганка глянула озадаченно, немного призадумалась и нехотя отступила, поглядывая блудливо и заискивающе. Неизменное пристрастие к блеску и бьющим в глаза, плохо сочетающимся краскам, а заодно демонстрация твердого финансового состояния — золотые зубки, столь излюбленные всеми цыганами, стоят недешево.
— Вот напрасно ты не веришь мне, ласковый! — запела гадалка Севе вслед. — У тебя беда впереди, а я помочь могу…
Приятели ее не слушали.
— Вот у меня мать сидела как-то одна дома, а в квартиру начали названивать, — принялся вновь рассказывать Потап, забрасывая свою сумку на полку над сиденьем и усаживаясь напротив Севы. — Смотрит она в «глазок»: стоит цыганское семейство. Смуглые, как индейцы. Прилично одетый, довольно красивый цыган, цыганка в обычных своих пестрых нарядах и ихний ребенок в сидячей коляске, но вроде уже довольно большой. И цыганка кричит: «Пустите, у нас несчастье! Нам бы только воды ребенку». Мать их, конечно, не пустила. Они попытались позвонить в квартиру соседей. Но те либо тоже не открыли, либо их дома не было. Двинулась эта загадочная семейка к лифту. Мать поглядела в окно: вышли из подъезда и спокойно пошли-поехали по улице. Если за экстренной помощью — самое оно ехать к нам на седьмой этаж. Где имение и где наводнение… И поликлиника вообще-то во дворе есть. Нет, этаких гостей ни в коем случае пускать нельзя. Пустишь — а цыганка сынку прикажет по-своему, по-цыгански: «Беги!» Мы-то не поймем, что это команда, а ребенок помчится по квартире. Мать, конечно, тут же: «Ой, ребенок побежал! Ой, я балда!» И бросится за ним. В суматохе и схватит в комнатах, что плохо лежит.
Электричка пенсионного возраста лязгнула, заверещала и со скрипом и стоном отправилась в путь. Стало ясно, что ей, старой и больной, все эти пути-дороги надоели несказанно, опротивели. Броситься бы ей в придорожные пыльные, закаленные жизнью кусточки, полежать, покайфовать на солнышке… Ан нет, двигай по расписанию!
