— Почему нет? В Александрии я ничего подобного не видела.
— Ни единого стадиона? — прокричала она сквозь возбужденный многоголосый гул.
Колесницы как раз выходили на последний круг.
— Не то чтобы ни единого, просто они не такие огромные.
«Красные» одержали победу. Откинувшись на сиденье, племянник Цезаря хлопнул Александра по плечу.
— А ты и вправду знаток! Думаешь, твоя команда выиграет и второй заезд?
— Скорее всего, если только не поменяет всадников. Арену быстро почистили и разровняли, заодно убрав тело колесничего, имевшего несчастье угодить под копыта чужих лошадей. Между тем зрителей принялись развлекать музыканты, а в нашу сторону направилась группа рабов, чтобы развернуть навес от солнечных лучей над западным сектором, где сидели богатые.
Под любопытными взглядами Юлии я начала свой рисунок с изображения spina[22] посередине. Если в Александрии это был просто каменный барьер, то здесь — два квадратных бассейна, заполненные водой. В каждом из них семь бронзовых дельфинов извергали воду. После каждого завершенного круга очередного дельфина переворачивали в противоположную сторону, а для тех, чье слабое зрение не позволяло различить, куда они смотрят — на север или на юг, — другой специально нанятый человек убирал по одному из крупных бронзовых яиц.
— Это Агриппа сделал, — пояснила Юлия.
— Сколько же он успел всего возвести? — спросила я. — Кажется, половину Рима, не меньше!
Она засмеялась.
— Да, это лучший строитель на службе у моего папы.
— Так он все делает сам?
— Агриппа лишь подает идеи и деньги на их воплощение. По-моему, чертежи выполняет Витрувий. Знаешь, ведь это любовник Октавии.
— Мы встречались на вилле. Давно они вместе?
— С тех самых пор, как твой отец объявил о разводе. К тому времени Октавия уже много лет жила в одиночестве.
— Думаешь, она его и вправду любила?
Юлия недоверчиво покосилась на меня.
— Твоего отца? А как же! Иначе зачем ей было собирать легионы для его восточных походов?
Мой ответ потонул в неожиданном тысячеголосом вопле. Люди вскакивали с мест и тыкали пальцами в нашу сторону, глядя куда-то вверх.
— Красный Орел! — закричали поблизости.
Я запрокинула голову — и увидела птицу, изображенную прямо на гигантском золотом навесе, который только что растянули над западным сектором. Орел раскинул крылья, сжимая в когтях детей, пытавшихся вырваться на свободу. Парики египтян и белые диадемы… Даже не видя их, я могла догадаться, кто здесь имеется в виду.
