— Рисование — мой конек. И еще мне известно, где и как используются различные виды камня.
— Черный лавовый цемент? — тут же подбросил вопрос Витрувий.
— Отделка полов. Хорошо смотрится в окаймлении из белой тессеры.
— Сарнский известняк?
— Его чешуйками можно выложить потолок, получится как бы домашняя пещера.
— Отшлифованный камень, скрепленный известкой и обшитый деревом?
Я усмехнулась.
— Дешевые постройки, на один сезон.
Витрувий откинулся в кресле и расцепил руки.
— Где тебя этому научили?
— В Александрии. В Мусейоне были предметы по выбору, и я предпочла заниматься архитектурой.
В глазах собеседника промелькнуло любопытство.
— Похоже, ты настроена очень решительно.
— Да. Знаю, мои рисунки производят впечатление, но им недостает научной точности. Я хочу создавать настоящие чертежи.
— Для этого необходимо знать математику. Особенно геометрию.
— Я изучала эти предметы.
— Тогда почему твои наставники не показали тебе, как применять познания при строительстве?
— Не успели. Обучение слишком быстро закончилось, — обронила я.
Почему так случилось, можно было не объяснять.
Витрувий снова вздохнул.
— Тогда начнем с мавзолея.
Я поскорее открыла альбом на самом удачном эскизе материнской гробницы и протянула Витрувию, пояснив:
— Все выстроено из белого мрамора. Пол выложен перламутром, колонны изображают кариатид.
— Целиком из мрамора? — переспросил архитектор, изучая рисунок.
Я кивнула.
— А впереди что-нибудь было? Вроде высокого заостренного столба?
— Да. Два обелиска. Оба из гранита.
Он достал стиль и принялся торопливо записывать.
— Какого цвета?
— Красного. А разве Цезарю тоже нужны обелиски?
— Ему нужно в точности то, что он видел в Александрии, почти без единого изменения.
— Хорошо, я все расскажу.
Успех с Витрувием настолько меня окрылил, что во второй половине дня, когда пришла Юлия и попросила накрасить ей лицо, я была совершенно не против.
— Хочу выглядеть как египетская царица, — заявила она, сидя в нашей купальне, покуда Галлия вплетала ей бусы в прическу.
— Хозяйка, вы не забыли? Перед театром все должно быть снято!
— Ага, — нетерпеливо отмахнулась девушка. — Хотя бы сейчас… А может, Селена сделает мой портрет?
— Я не рисую людей!
— Зато рисуешь дома, — возразила она. — Как иначе я это запомню?
— Не знаю. Посмотри в зеркало.
— Пожалуйста, — взмолилась дочь Цезаря. — Ведь я не могу позвать настоящего живописца, иначе слухи дойдут до отца. Бедная Галлия так старалась…
Гостья надула губки. Посмотрев на рабыню, я поняла, что выбора нет. Если не уступить, избалованная девушка будет заставлять ее повторять это снова и снова, пока я не сдамся.
