— Конечно. — Антония посмотрела на меня широко раскрытыми глазами. Мы помолчали, потом она прибавила: — Надеюсь, вы никому не расскажете о моих словах.
— Никому, — твердо ответил мой брат. А когда девочка поднялась, чтобы уходить, негромко спросил: — Это было предупреждение?
Даже при тусклом свете масляной лампы я заметила краску, проступившую на щеках гостьи.
— Меня никто к вам не посылал.
— Но ты хотела, чтобы мы кое-что поняли, — произнес Александр.
Антония промолчала в знак согласия.
Солнце еще не успело подняться над холмами, когда я накинула на себя легкую тунику и обулась в сандалии.
— Не понимаю, зачем тебе все это? — проворчал в подушку мой брат. — На улице темень.
— Это единственно подходящее время для наших занятий с Витрувием.
— Чему ты надеешься научиться, всезнайка?
Я рассмеялась вполголоса, чтобы не потревожить спящего за стеной Марцелла.
— По-твоему, я могу построить храм в одиночку?
— Еще чего, — пробормотал Александр. — Для этого есть рабочие.
— А как я узнаю, все ли они делают правильно?
Брат наконец открыл глаза и уставился на меня.
— Ты что, серьезно подумываешь о строительстве?
— Почему бы нет?
Брат оторвался от подушки.
— Мы не в Египте.
— Однажды будем там. И не забывай, что сказала Антония, — предостерегла я. — Лучше бы тебе встать и пойти со мной.
Мотнув головой, он повалился обратно. Перед уходом я хлопнула дверью сильнее, чем собиралась.
В атрии тихо покачивались под утренним ветерком букеты нарциссов и лилий. В библиотеке уже горели свечи. Когда я вошла, Витрувий сидел за письменным столом.
— Входи, — произнес он устало и указал на кресло напротив.
Я заметила, как он посмотрел на греческую диадему в моих волосах, александрийский жемчуг на шее и римскую буллу под ними. Мужчина тяжко вздохнул, как человек, терпение которого уже давно на исходе, и положил руки перед собой.
— Помимо святилища Аполлона, занявшего львиную долю двухлетней работы, — начал он, — я возвожу Пантеон Агриппы и портик Октавии. Теперь нужно браться еще и за мавзолей Цезаря. Просто некогда вздохнуть.
— Я все понимаю.
При мерцающем свете масляной лампы темные глаза пристально уставились на меня.
— Понимаешь?
— Да. Вы взяли меня ученицей в угоду Октавии. Но я здесь не для того, чтобы отбирать у вас время, а наоборот — помочь вам его сохранить.
Брови Витрувия взлетели на лоб.
— И каким же образом?
— Мы вместе начертим план мавзолея…
Увидев, что он готов рассмеяться, я поспешила прибавить:
