В конце концов Галлия просто взяла меня за руку и увела прочь, но в этот вечер я не могла думать ни о чем, кроме несчастных брошенных младенцев.
— Да что с тобой происходит? — обиделся Александр. — Обещала помочь мне с Гомером, а сама…
Я отложила урок и взялась за альбом. «Илиада» подождет, сегодня не до нее.
— Селена, я не справлюсь один!
— Справишься, — равнодушно ответила я. — Можно подумать, мы не читали в Мусейоне.
Брат уставился на меня.
— Это из-за подкидышей? Юлия рассказала…
— О чем? — сорвалось у меня с языка. — О том, как она даже не обернулась в их сторону?
Он успокаивающе развел руками.
— Я не знал.
— А мог бы. Это было ужасно.
Я заморгала, борясь со слезами.
— И что, все лежали прямо в корзинах? — спросил Александр.
— Да, повсюду. Их попросту бросили умирать.
— Но не все же?..
— Нет. Некоторым суждено стать рабами. А самые невезучие кончат жизнь в лупанарии.
— Странные у римлян законы, правда? — прошептал он.
В дверь постучали.
— Давай притворимся, что спим, — сердито сказала я.
— Не говори чепухи. Обе наши лампы еще горят. — Брат поднялся с кушетки, пошел открывать и в изумлении вскрикнул: — Антония!
Десятилетняя девочка застенчиво разглядывала свои не по возрасту маленькие ножки в сандалиях.
— Можно? — спросила она. — Брату сегодня не разрешили покидать спальню, — прибавила неожиданная гостья, когда Александр попытался заглянуть ей за спину.
Он отступил в сторону. Антония вошла и огляделась вокруг.
— Не очень-то похоже на Египет, верно?
— Все лучше, чем темница, — ответил мой брат.
Девочка слегка улыбнулась и пристально посмотрела на меня.
— Говорят, сегодня ты видела Молочную колонну.
Я нахмурилась, а она продолжала:
— Галлия рассказала. Мы с мамой каждый вечер ходим туда помогать. Она платит молодым матерям, чтобы те кормили младенцев.
— А, так вот почему они это делают!
Вскочив с кушетки, я пересела в расшитое кресло и пригласила Антонию опуститься рядом.
Гостья устроилась поудобнее и кивнула.
— Да. Некоторые кормят из жалости, лишившись своих малышей, но большинство женщин подрабатывают ради собственных детей.
Ее взгляд неуловимо изменился. Антония словно пыталась прочесть по лицу мои мысли.
— Ваш отец был щедрым? — тихо спросила она.
Я посмотрела на Александра.
— Ради друзей он мог бы опустошить казну, — ответил брат уклончиво, присаживаясь напротив.
Не дождавшись от меня дополнений, девочка продолжала наступать:
— А бедным не помогал?
— Разве что воевавшим за него. Правда, он строил виллы. Живописные виллы вдоль побережья, — прибавила я. Собеседница этим не впечатлилась, и мне пришлось продолжить: — Отец был человеком сильных страстей. Азартный игрок, любитель скачек, преданный друг.
