Вокруг бегают пестрые куры. Пушистая белая собачка тявкает на них, спрятавшись под бампером.
Поднимаемся по лестнице на второй этаж, заходим в комнату. Нам навстречу, радостно восклицая, поднимаются две старушки, испанки.
– Педро! Смотрите, кто пришел!
Нас усаживают на обитые алым дерматином стулья, и одна из старушек принимается варить кофе.
Алехандро подходит к статуе Мадонны в обрамлении елочной гирлянды и искусственных цветов и молится на испанском. Незанятая стряпней старушка включает гирлянду, лампочки начинают весело мигать.
– Это Очун, женское начало, – поясняет мне Алехандро.
– Богородица? – уточняю я. – В смысле, Дева Мария? Мадонна?
– Да, богиня Очун, сантерийя, – поясняет он.
Я читала в путеводителе про распространенный на Кубе религиозный культ «сантерия», возникший из слияния католицизма и африканских верований.
Старушки в экстазе то того, что к ним пришел Алехандро. Они постоянно его обнимают, весело болтают с ним по-испански, игриво подмигивают мне и подливают кофе.
– Мы знаем Педро очень-очень давно, – говорит мне одна из них на ломаном английском.
– Семнадцать лет, – уточняет другая.
– Не семнадцать, а восемнадцать.
– Неужели уже восемнадцать! Бог ты мой! Как бежит время!
– Когда он пришел к нам первый раз, то был совсем мальчик, двадцать лет. Он пришел и предложил сдавать нашу комнату туристам. Мы сначала сомневались, незнакомый негр…
– И это незаконно…
– Тогда еще было незаконно. Какие-то туристы, приходят заниматься бог знает чем…
– Нужно специальное разрешение от властей, чтобы сдавать касу, и надо платить налог…
– Но Педро так нам сразу понравился! Он такой хороший…
– Такой веселый… очень-очень веселый мужчина…
– И деньги нам помог заработать…
– А жизнь у нас трудная…
– Пенсия четыре доллара…
Я рассказала им про старушку в широкополой шляпе, которая получает песо за щелчок фотоаппарата.
– Ты с ума сошла! Она просила у тебя песо насьональ, а ты дала ей песо конвертабль! Это самая типичная туристическая ошибка! – набросился на меня Алехандро. – Тебе вообще нельзя гулять одной!
Они принялись растолковывать мне разницу между песо насьональ – внутренними кубинскими деньгами, и песо конвертабль, которые существуют только для туристов, отоваривающихся в специальных местах, типа советских «Березок».
Старушка взяла со стола какие-то квитанции и показала мне.
– Что это?
– Мы получаем от государства рис, кофе, сахар и прочее.
Я увидела выписанные в столбики названия продуктов и цифры, означающие, сколько их выдается в месяц: три кило риса, одна пачка кофе, одна пачка стирального порошка, один блок сигарет…
