ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Садись.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Суеверие – опиум для народа! (Садится.) Вот до чего довели страну.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Я не знаю, опиум или не опиум, но у меня соседка двадцать лет изо дня в день на ночь оставляет немного еды домовому.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Дура!
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Доктор наук.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Образованная дура!
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Что интересно! Утром тарелка пуста.
Игорь Алексеевич незаметно крестится.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Мужа надо кормить лучше. (Игорю Алексеевичу.) Телеграмма какая-нибудь старая, пиджаки перепутал. Позвони жене, пусть посмотрит в другом костюме. Вы же не коммунисты, у вас много костюмов.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Кстати, я обещал жене позвонить и не позвонил. Спасибо, что напомнил.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Ему сон был, что ты до своей никогда не дозвонишься… Никогда.
Владимир Николаевич встает, отходит в сторону, набирает номер.
(Кричит.) Никогда!
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Алло, Саша?.. Мой друг, звоню тебе, как и обещал… Что? Алло! (Игорю Алексеевичу.) Мужской голос, почему-то невероятно грубый. (Вновь набирает.)
ПЕТР ИВАНОВИЧ (Игорю Алексеевичу) . Кому он?
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Жене.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Саша-друг – жена его?
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Да.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Понятно… С приятным голосом?
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Да.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. А сейчас мужской, но грубый?
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ (подходит к столу) . Сбой связи. Связь есть! Но почему-то сообщают, что связи нет. (Смотрит на экран телефона.) То есть, то нет… то есть, то нет. (Вновь набирает, отходит.)
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Сейчас во многих странах официально разрешено. Раньше такого не было.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Чего не было?
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Чтобы жена говорила мужским голосом… Но у них дочь!.. Приемная?
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Нет, сами родили.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Сами?!
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Да.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ (подходит к столу) . Занято! То занято, то не занято. Когда не занято, связи нет. Когда связь есть, занято. Может, этот дом кто-то проклял? (Вновь набирает, отходит.)
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Если сами, то непонятно. Я знал женщину, она никогда не была замужем, но родила двух мальчиков, один – китайчонок, второй – негритенок. Но тут хотя бы понятно.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Что понятно-непонятно?
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Все естественно было. А теперь что же? Не нужно? Самое начало человека… зачатие-то…
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Про что ты?
ПЕТР ИВАНОВИЧ
(встает) . Товарищи!
Игорь Алексеевич дергает головой.
Братья и сестры! Вот куда ведут нас демократы. Многих радостей вас уже лишили, теперь хотят отобрать последнюю. Пусть безработица, пусть инфляция, пробки и соя. Но не дадим лишить себя самой большой радости в жизни. Расходитесь немедленно!
