— У вас есть точно такой же платок?
Девушка не обратила на него внимания и убрала сдачу в сумочку.
— Есть, — сказал торговец, перегнувшись через прилавок, чтобы выбрать нужный платок. Девушка взяла покупку, завернутую в газету, повернулась и зашагала по улице.
— Нет у вас такого! — крикнул Рамон и поспешил за девушкой, чтобы не потерять ее в толпе. Какое-то время он шел за ней в отдалении по оживленной улице, потом девушка свернула в переулок, поднимавшийся в гору. Здесь пахло нечистотами, и было довольно мало света. Рамон прибавил шагу, опасаясь, что девушка войдет в какой-нибудь дом, а он так и не успеет с ней заговорить. В глубине души он надеялся уговорить ее пойти в «Кафе-дель-Тейде». Нагнав ее, он тихо, не поворачивая головы, произнес:
— Сеньорита.
К его удивлению, она остановилась и застыла на мостовой. Хотя она была совсем близко, он почти не различал ее лицо.
— Чего тебе?
— Хотел поговорить.
— Чего вдруг?
Он не знал, что ответить.
— Да вот подумал… — Тут он запнулся.
— Что?
Повисла пауза, а потом, когда она рассмеялась, Рамон вспомнил ее лицо — открытое, веселое, но не детское. Хотя возникший в памяти образ обнадежил его, он спросил:
— Чего смеешься?
— Ты какой-то чокнутый.
Он тронул ее за руку и храбро сказал:
— Увидишь, чокнутый я или нет.
— Ничего я не увижу. Ты моряк. А я живу тут. — Она показала на другую сторону улицы. — Если попадешься на глаза моему отцу, до корабля тебе придется драпать без оглядки. — Она снова рассмеялась. Рамону смех ее показался музыкой — слегка тревожной.
— Я не собираюсь к тебе приставать. Просто хотел поговорить, — сказал он, снова оробев.
— Ладно. Вот и поговорили. Adios.
Она пошла дальше. Рамон поплелся за ней. Она молчала. Минуту спустя он торжествующе заметил:
— Ты же сказала, что живешь там, сзади!
— Соврала, — откликнулась она спокойно. — Я всегда вру.
— A-а. Всегда врешь, — повторил Рамон очень серьезно.
Они дошли до фонаря у подножия высокой лестницы. Улочка переходила в череду каменных ступеней, круто взбиравшихся меж домами. Они медленно поднимались, и воздух стал меняться: теперь он пах вином, стряпней и горящими листьями эвкалипта. Высоко над городом жизнь текла непринужденнее. Люди перегибались через перила балконов, сидели, беседуя, в темных дверных проемах или стояли на улице средь беготни собак и детворы.
Девушка остановилась, прислонившись к стене. Она слегка запыхалась после подъема.
— Устала? — спросил он.
Вместо ответа она проворно метнулась в сторону и скрылась в ближнем проеме. Несколько секунд Рамон колебался, идти за ней или нет. Когда он все-таки прокрался в тускло освещенный проход, она исчезла. Он очутился во дворе. Какие-то оборванцы, гонявшие по двору, застыли и у ставились на него. Где-то наверху по радио бренчала гитара. Рамон поднял голову. В доме было четыре этажа; почти во всех окнах горел свет.
