День пуст, как и вчерашний…
Пришел Аладдин.
Все было бы хорошо, если б не один факт, о котором я хочу умолчать.
Когда он подошел — я с трудом поднялась.
Меня шатало. Он заглянул мне в лицо и сам качнулся.
Закусил губу. Начал смотреть на пол, мимо меня.
Я стояла перед ним так, как будто меня избили.
Живого места на моем теле нет!
Огромная лавина камней скатилась на меня.
А началось так незаметно! Вначале был всего один камушек…
Я выползаю из-под камней. С усилием думаю: что дальше? Удивляюсь.
Я еще жива?
Допишу потом. Мне плохо.
Будур
8 декабря 1999 г.
Вечер.
Вчера, 7 декабря 1999 г., пока мама была на кухне, мы поцеловались.
Я счастлива! Я — умру счастливой!
Мама вошла, а «мой» Аладдин стоял на коленях у дивана.
Он просил прощенья, твердил, что любит меня…
Мама сразу дала ему подзатыльник и сказала:
- Я доверяю тебе и твоей вере. Не подводи сам себя!
Он кинулся к маме обниматься и несколько раз повторил:
— Я дурак!
Неожиданно Аладдин уткнулся заплаканным лицом в ее плечо.
— Совсем дурак…, — пошутила мама и погладила его по волосам: — Встряхнись, сынок! Время все распределит. Расставит по углам. Спасибо тебе! Только не сбивай мою девочку с толку! Не обижайся, но я рада, что все именно так получилось. Ты сделал правильный выбор, в настоящий момент ей только 14 лет…
Мама выскочила в кухню, чтоб не плакать при нем.
— Дети! Мойте руки! Я кушать вам несу, — бодро, почти обычным голосом крикнула она оттуда.
Мы все сели ужинать традиционные вареники с травой.
Потом мама улеглась на кровать и делала вид, что спит. А мы проговорили всю ночь!
Аладдин взял меня за руку. Он целовал мои пальцы. Аладдин несколько раз сказал, что любит меня. Он окликнул мою маму. Повторил ей свое признание.
Оправдывался, говорил, что женился, чтобы меня сохранить… Обещал, что в случае моего согласия стать его женой он найдет причину — разведется!
Аладдин был ласковым и нежным!
Мой любимый Аладдин…
Царевна Будур
Нет тепла. Газа давно нет. Лютый холод. Руки красные от холода, и пальцы не слушаются, когда пишешь.
Продолжаю.
Вбежал суматошный Джинн.
Сразу предупредил:
— Я на несколько минут.
Признался, что не понимает Аладдина, его поступков. Сказал, что на трассе его ждет машина. Он попытается сейчас выехать в беженцы:
— До двух часов дня мораторий! Не будет обстрелов! Не будет бомбовых ударов! Это последний шанс выйти из города! Потому я заехал. Я хочу забрать тебя с собой!» — обратился Джинн ко мне:
