— Что вы там копаетесь, как неживые? Я уже знаю.
Ковшов не делал никаких записей, всё держал в памяти: и сколько целлюлозы на складах, и сколько комплектов рабочей одежды выдали в прядильный цех, и сколько завтра поступит вагонов на разгрузочную площадку… Он знал буквально всё, вплоть до незначительных мелочей.
Ну, просто идеальный начальник снабжения… Одно только не нравилось Марине, и чем дальше, тем больше. Ковшов стремился всё делать сам. Работники отдела никакой самостоятельности не имели, выполняли лишь его указания. Даже начальники групп, ответственные за снабжение завода химикатами, металлами, спецодеждой и имевшие своих подчинённых, и те были такими же пешками, как другие снабженцы, ровным счётом ничего не решали. Всё один Ковшов, Ковшов, Ковшов… И люди постепенно разучались думать, теряли инициативу, становились механическими исполнителями чужой воли.
А может, ей только так кажется? Марина поговорила с Сусиком, со старым бухгалтером. Нет, они тоже всё это видят. Но молчат…
Марина решила: обязательно надо сказать обо всём Ковшову. Он умный, должен понять. Только вот не представлялось удобного случая. Начальник всё ещё смотрел на неё сердито и хмуро, что совсем не располагало к откровенному разговору.
В отдел снабжения пришли из крутильного цеха и попросили выписать электрических лампочек.
— Нет лампочек, — сказал Ковшов.
Марина удивилась: ведь есть лампочки. Неужели Ковшов забыл? Напомнить сейчас? Неудобно. Подумает, что она нарочно, ему в пику.
Когда посетитель ушёл, так ничего и не добившись, Марина сказала:
— Степан Сергеевич, а ведь вчера получили лампочки. Три тысячи с чем-то штук. Я сама сгружала.
Ковшов покосился на неё.
— Хорошо хоть, что при нём не ляпнула. Есть, три тысячи триста. Только их нет, поняла?
— Нет, не поняла, — стояла на своём Марина. — Люди в цеху без света работают, а мы как собака на сене.
— Ах, это я собака на сене? — закричал Степан Сергеевич, пропустив мимо ушей её «мы». — Опять начинаешь меня учить? Молода! Молоко на губах не обсохло! Сказал нет — значит, нет. Нечего там иллюминацию устраивать!
После работы Марина пошла в крутильный цех — решила проверить сама. Все крутильщицы в один голос жаловались на плохой свет. Во многие патроны были ввинчены лампочки в двадцать пять свечей.
Марина побежала обратно в отдел. Ковшов ещё сидел у себя, что-то подсчитывал.
— Что тебе? — поморщился он, увидев Марину на пороге кабинета.
— Степан Сергеевич, я сейчас ходила в крутильный. — Марина старалась говорить как можно почтительнее. — Им действительно нужны лампочки. Люди глаза себе портят.
