— «Увы, не сможет искренне любить он ту, что слишком сладострастна», — процитировал Жоффрей де Пейрак, небрежно выпуская изо рта облако голубоватого дыма. — Вспомни правила куртуазной любви, которым тебя учили в отеле Веселой Науки, и возвращайся в Париж, Карменсита, твое место там.
— Если ты прогоняешь меня, то я уйду в монастырь. Впрочем, мой муж давно жаждет меня туда заточить.
— Превосходная идея, дорогая. Я слышал, что в Париже благочестие в моде и там открывают множество приютов для набожных. К примеру, совсем недавно по приказу королевы Анны Австрийской для бенедиктинок был возведен великолепный монастырь Валь-де-Грас[76], и монастырь ордена визитандинок в Шайо[77] также весьма известен.
Глаза Карменситы пылали гневом.
— И это все, что ты счел нужным ответить мне? Я намерена заживо похоронить себя под монашеским покрывалом, а тебе меня ничуть не жаль?
— Мне отпущено слишком мало жалости. Вот кому действительно стоит посочувствовать, так это герцогу де Мерекуру, твоему мужу, который поступил опрометчиво, когда привез тебя из Мадрида в карете своего посольства. Впредь даже не пытайся втягивать меня в свою бурную жизнь, Карменсита. Позволь мне еще раз напомнить тебе некоторые правила куртуазной любви: «У любовника не должно быть сразу двух возлюбленных». И еще: «Новая любовь убивает старую».
— Это ты о себе или обо мне? — спросила Карменсита. Лицо испанки стало мраморно-белым, особенно в сравнении с черными локонами и платьем. — Ты так говоришь из-за этой женщины, твоей жены? Я считала, что ты женился на ней из меркантильных соображений. Какая-то история с землей, по-моему… А ты избрал ее в возлюбленные? О, я уверена, в твоих руках она станет великолепной ученицей! Как и меня, ты сумеешь ее убедить в том, что она — единственная из женщин… Но я знаю тебя. Ты жесток! Пройдет совсем немного времени, и ты бросишь ее, как игрушку, которая перестала тебя забавлять… Ха! Убеждена, это не продлится долго. Но как ты — ты! — мог полюбить северянку?!
— Анжелика не с Севера, она из Пуату. Я знаю Пуату, я бывал там; в былые времена этот сладостный край принадлежал королевству Аквитания. Отдельные слова нашего провансальского языка все еще сохранились в наречии местных крестьян, а у Анжелики тот же цвет лица, что и у наших девушек.
— О, я уверена, ты вскоре разлюбишь ее! — выкрикнула испанка и расхохоталась жутким торжествующим смехом. — О! Я знаю тебя лучше, чем ты сам!.. Она недостойна тебя! Ты предпочитаешь страстных женщин! Таких, как я! Таких, какой ты создал меня!
