Иосиф расстелил на соломе одеяла, и устроил Марию поудобнее, и побежал искать повивальную бабку. Когда же он вернулся, дитя уже родилось, однако повивальная бабка сказала:
— Там еще один. У нее близнецы.
И верно, вскорости появился на свет и второй ребенок. Оба были мальчиками, первый — здоровый и крепкий, второй — тщедушный и хворый. Крепыша Мария запеленала и уложила в ясли, и сперва дала грудь второму, пожалев его.
В ту ночь были на поле пастухи, которые содержали ночную стражу у стада своего на холмах за городом. Вдруг предстал им ангел в сиянии света, и убоялись пастухи, но ангел сказал:
— Не бойтесь. Ныне родилось в городе дитя, и станет он Мессией. И вот по какому знаку вы его узнаете: то младенец в пеленах, и лежит он в яслях.
Пастухи были иудеи набожные и знали, кто такой Мессия. Ибо давно предсказали пророки, что Мессия, то есть Помазанник, явится избавить от гнета народ израильский. А на протяжении многих веков у иудеев в угнетателях недостатка не было: и последними стали римляне, утвердившиеся в Палестине какое-то время назад. Многие ожидали, что Мессия поведет иудеев в битву и освободит их из-под власти Рима.
Так что отправились пастухи в город искать младенца. Услышав детский плач, они вошли в хлев за гостиницей и нашли там мужа почтенных лет и молодую женщину, что кормила грудью новорожденного младенца. А рядом, в яслях, лежал второй младенец, спеленутый — он-то и плакал. Был это второй из близнецов, хилый и слабый, потому что Мария покормила его первым и уложила рядом и дала грудь другому.
— Мы пришли взглянуть на Мессию, — промолвили пастухи и рассказали про ангела и как он объяснил им, где найти ребенка.
— Вот этот? — уточнил Иосиф.
— Так нам было сказано. И так мы его узнали. Кому бы в голову пришло искать ребенка в яслях? Конечно же, это он, посланник Божий.
Мария выслушала это все, нимало не удивившись. Разве ангел, пришедший к ней в спальню, не говорил ей что-то похожее? Однако ж она была горда и счастлива, что ее беспомощному малышу воздаются такие хвалы и почести. Второй в том не нуждался: он был силен, молчалив и спокоен, как Иосиф. Одно дитя — Иосифу, второе — мне, подумала Мария, и сохранила эту мысль в сердце своем, и в слова ее не облекла.
