В знак отказа он помотал головой, счастливый от того, что единственным тормозом его желания обладать оказываются соображения благоразумия, забота о моей неприкосновенности.
— Нет. Ко мне иногда приходят люди… они могли бы вообразить…
— О-о! — досадливо фыркнула я. — Пусть их воображают.
— Нет, ведь речь идет о тебе. Я не могу этого допустить.
— Ну что ж, — продолжала я, — буду жить там, над тобой… по крайней мере хоть смогу приносить сюда днем цветы… и когда ты будешь возращаться по вечерам, то найдешь немножко меня…
— Да… — кивнул он.
Я становилась по-детски требовательной, чуть ли не капризной.
— И каждый вечер ты будешь подниматься и желать мне спокойной ночи; иначе, одной в этой комнате, я боюсь, мне станет страшно.
— Хорошо, я буду, — покорно ответил он.
И ни разу я не вспомнила о своей свободе, которой так начисто лишалась. Она уже давно меня не заботила.
* * *
С Салимом я виделась как раньше, в те же часы. В семь вечера мы с ним расставались, и я отправлялась ужинать в общежитие; вечером он до одиннадцати всегда бывал занят.
К этому часу я уже спала в своей роскошной мансарде. У него были свои ключи, и он тихонько входил. Часто я его даже не слышала. Но тогда его присутствие каким-то образом ощущалось в моих снах, так что когда я открывала глаза и обнаруживала его сидящим на краю моей постели, то даже не осознавала, что проснулась. И улыбалась ему без удивления. Он оставался еще на несколько минут; я засыпала раньше, чем он уходил. Нередко случалось, что, просыпаясь среди ночи, я видела его на прежнем месте, смотрящего на меня.
— Ты еще не спишь? — спрашивала я сонным голосом.
— Спи, — ласково шептал он.
Уже проваливаясь в забытье, я успевала подумать, что, не будь этой свинцовой тяжести во всем теле, я была бы потрясена тем, как нежно звучит его голос. И сон мой был после этого горяч, глубок, странен; еще долго я ощущала в ночи его присутствие.
— Сегодня я свободен. Могу отвезти тебя на машине куда захочешь.
— Погода стоит хорошая, — ответила я, — я бы предпочла погулять пешком, как вначале, помнишь?.. Прошлись бы по набережным. Там должно быть солнце…
— Согласен, — сказал он, поднимаясь.
— А когда устанем, — продолжала я, радуясь тому, что открывала в себе все новые желания по мере того, как говорила, — пойдем посидим там, в сквере Вер-Галан, посреди Сены.
— В сквере Вер-Галан? — спросил Салим с озабоченным видом, словно стараясь что-то припомнить.
— Ну да… — уже тише пробормотала я.
