Любовь и фантазия - Ассия Джебар

Часовые наши набирались опыта: они уже научились отличать шаги и крики арабов от поступи и рыка диких зверей, которые бродят во тьме вокруг лагеря.

Баршу де Пеноен. Экспедиция в Африку. 1835

Осенним утром арабская девочка, крепко держась за руку отца, в первый раз идет в школу. Отец ее высокого роста, на голове у него феска, а костюм европейский, он несет портфель и старается держаться прямо: ведь он работает учителем во французской школе. Арабская девочка в одной из деревушек алжирского сахеля.

Город или деревушка с белыми улочками и слепыми домами — какая разница. С первого дня, когда девочка «выходит», чтобы научиться грамоте, соседи искоса поглядывают ей вслед, на лице у них жалостливое выражение, словно они уже сейчас, заранее, за десять или пятнадцать лет вперед, от души сочувствуют опрометчивому отцу или необдуманно поступившему брату. Несчастье неизбежно обрушится на них. Любая ученая девица, выучившись писать, наверняка рано или поздно напишет письмо, «то самое». И придет час, когда любовь, выражающая себя в письме, станет для нее опаснее, нежели любовь, лишенная свободы!

Укройте тело девушки, достигшей зрелости. Сделайте его невидимым. Превратите ее в существо слепее слепого, убейте в ней всякое воспоминание о внешнем мире… Только к чему все это, если она умеет писать? Тюремщик бессловесного тела — а слова, запечатленные на бумаге, обладают способностью передвигаться — может, в конце концов, спать спокойно, стоит только уничтожить окна, повесить замок на единственную входную дверь, возвести до небес глухую стену.

Но если юная дева напишет? Не верьте молчанию, голос ее будет услышан. Бумага. Смятый листок. Рука служанки во тьме. Какой-нибудь мальчуган, посвященный в тайну. Стражнику в таком случае придется не спускать с них глаз ни днем, ни ночью. Иначе послание улетучится через внутренний дворик, будет брошено с террасы. Лазурь небес станет вдруг слишком просторной. И все придется начинать заново.

В семнадцать лет любовь коснулась и меня, а все из-за письма. Какой-то незнакомец написал мне; по беспечности или излишней смелости он сделал это открыто, не таясь. Отец, обуреваемый тихой яростью, разорвал послание у меня на глазах. Он не дал прочитать мне его, просто бросил в корзинку для мусора.

И вот представьте себе: девочка, только что покинувшая стены пансиона, сидит летом взаперти в квартире, которая смотрит на деревенский школьный двор; в часы послеполуденного отдыха она собрала по клочкам письмо, вызвавшее отцовский гнев. Таинственный корреспондент вспоминает церемонию вручения школьных наград, происходившую два или три дня назад в соседнем городе; он видел, как я поднималась на сцену. Помню, тогда я вызывающе взглянула на него в коридоре лицея для мальчиков. А он торжественно предложил мне обмениваться «дружескими» письмами. В глазах отца подобное предложение более чем неприлично, такого рода приглашение таит, по его понятию, неминуемую угрозу похищения.