— Вы ищете леди Бренду Ласт?
— Да. Она ваша подруга?
— И еще какая, — сказала княгиня Абдул Акбар.
— В таком случае не скажете ли вы мне, где я могу ее разыскать?
— Она должна быть сейчас у леди Кокперс. Я как раз туда иду. Ей что-нибудь передать?
— Нет, лучше я сам туда поеду.
— Хорошо, тогда подождите пять минут, и мы поедем вместе. Входите.
Единственная комната княгини была обставлена разношерстно и с подлинно восточным презрением к истинному назначению вещей: сабли, призванные украшать парадные одеяния марокканских шейхов, свисали с картинных реек, коврики для молитвенных коленопреклонений были раскиданы по дивану, настенный бухарский ковер валялся на полу; туалетный столик был задрапирован шалью, изготовленной в Иокогаме на потребу иностранным туристам; на восьмиугольном столике из Порт-Саида стоял тибетский Будда из светлого мыльного камня, шесть слоников слоновой кости бомбейского производства выстроились в ряд на батарее. Другие культуры были представлены набором флакончиков и пудрениц Лалика,[17] сенегальским фаллическим фетишем, голландской медной миской, корзинкой для бумаг, склеенной из отлакированных акватинт, страхолюдиной куклой, полученной на торжественном обеде в приморском отеле, десятком оправленных в рамки фотографий самой княгини, затейливой мозаикой из кусочков раскрашенного дерева, изображающей сценку в саду, и радиоприемником в ящике мореного дуба стиля Тюдор.
В столь крохотной комнате все это производило сногсшибательный эффект.
Княгиня села к зеркалу, Джок пристроился на диване за ее спиной.
— Как вас зовут? — спросила она через плечо. Он назвался.
— Ну, конечно. Я слышала о вас в Хеттоне. Я была там в позапрошлый уикенд… Такой причудливый старинный дом.
— Пожалуй, лучше я вам скажу. Сегодня утром там произошло ужасное несчастье.
Дженни Абдул Акбар крутанулась на кожаном стуле. Глаза ее вылезли из орбит, рука взлетела к сердцу.
— Скорей, — шепнула она. — Говорите. Я этого не перенесу. Смерть?
Джок кивнул.
— Их маленького сына… лягнула на охоте лошадь.
— Малютку Джимми.
— Джона.
— Джон… умер. Какой кошмар, даже не верится.
— Но винить тут некого.
— Нет, нет, — сказала Дженни. — Вы ошибаетесь. Это моя вина. Я не должна была к ним ездить… Надо мной тяготеет страшное проклятье. Повсюду, где я ни появлюсь, я приношу только горе… Ведь умереть должна была я… Я не посмею смотреть им в глаза. Я чувствую себя убийцей… Загублено такое славное юное существо.
— Послушайте, знаете ли, не стоит так себя настраивать.
