Обвинять в идолопоклонстве, как только заговоришь об отце Александре, — это коварный прием, основанный на подмене понятий, это заведомая игра на понижение. За всеми этими словесами насчет творения идолов стоит одна простая вещь — зависть.
Отец Александр относился к зависти очень серьезно. Он говорил, что это великая и страшная сила. Когда посмотришь с этой точки зрения на историю человечества и даже на метаисторию, немедленно найдешь архетип — Люцифера, ангела Денницу: грехопадение — на небесах, а потом и на Земле. Потом следуют Каин, Ирод, Иуда — имена, ставшие нарицательными. Зависть очень быстро переходит в ненависть. Этот механизм описан у Пушкина — «Моцарт и Сальери». Зависть и ненависть двигали теми, кто обрек Христа на Голгофу. Зависть и ненависть привели к гибели отца Александра.
Когда я говорю о завистниках отца Александра, я знаю о чем говорю. Я хорошо знаю этот тип людей. Обычно это люди не без способностей, но снедаемые честолюбием, закомплексованные, считающие, что им сильно недодали, и самоутверждающиеся за чужой счет. А когда имеешь дело со святым — с подлинным святым, а не с подменным, — всегда имеешь дело с действием Святого Духа, и тут необходимо благоговейное отношение и к самому святому и к Тому, тем более, Кто за ним стоит. Но вот как раз этого чувства — благоговения, благодарности святому, а через него Господу, бескорыстного признания чужих заслуг — как раз и не хватает некоторым людям.
Недавно, в связи с выходом моей книги об отце Александре, я получил показательную взбучку от одного молодого ревнителя благочестия, и опять из‑за того, что я даю будто бы завышенную оценку своему духовному отцу. Этот человек опубликовал специальную статью, обличающую мое неправославие. Его возмутило уже начало авторского предисловия, например, такая фраза, — как мне кажется, совершенно невинная: «Отец Александр Мень — одна из самых ярких фигур XX века». Как можно такое писать, если священноначалие этого не говорило? А я еще посмел сказать, что отец Александр «был духовным лидером России», а это, по мнению ревнителя, еще хуже. Но ведь самые достойные православные священнослужители говорили об Александре Мене и в более превосходной степени. Так, архиепископ Иоанн Шаховской назвал его «добрым пастырем», который «дает душам не только общие учительные истины, но и вводит в реальность самого Божьего дела в мире и нашего дела — быть открытыми благодати». А митрополит Сурожский Антоний писал о нем как о «свидетеле Веры, Жизни и Правды — и Божией, и человеческой».
