– Язви его!
Стряхнув Кальдера, Скейл рукой в латной рукавице шибанул по ближайшему дереву, отбив кусок коры.
– Выбить из него душу вместе с дерьмом! Убить, растоптать! Прикончим его!
Он саданул по дереву еще раз, пустив облачко опилок. Ганзул смотрел чуть устало, Бледноснег слегка утомленно; по всему было видно, что приступ гнева у вождя они наблюдают отнюдь не впервые.
– Эдак мы всех заметных персон поубиваем, – возразил Кальдер, примирительно поднимая ладони.
– Так ведь он, подлец, думал тебя убить, разве нет?
– Я – особый случай. Пол-Севера желает видеть меня мертвым.
Это была неправда: счет склонялся, скорее, к трем четвертям.
– Да и доказательств у нас нет.
Он положил руку брату на плечо и заговорил негромко и вдумчиво, как в свое время отец:
– Политика, брат, политика. Чуешь? Во всем нужна деликатность, равновесие.
– Да к хренам эту политику и деликатность вместе с ней!
Впрочем, гнев Скейла шел на убыль; во всяком случае, настолько, что выпученным глазам уже не грозило лопнуть.
– Неужто нельзя просто биться?
Кальдер протяжно вздохнул. И этот неуемный простофиля, бузотер-рубака – сын их общего отца? А может статься, и наследник?
– Наступит время и для битвы, а пока мы должны ступать осторожно. У нас не хватает союзников, Скейл. Я разговаривал с Ричи. Так вот, он против меня не пойдет, но и за меня тоже не встанет.
– Трус ползучий, негодяй!
Скейл поднял кулак, собираясь опять вдарить по дереву, но Кальдер нежно, одним пальцем его отклонил.
– Его заботит лишь собственная дочь.
Хотя не только его.
– Есть еще Железноголовый и Глама Золотой, но они к нам расположены не очень. Если б не их всегдашняя междоусобица, они бы, полагаю, просто умоляли Доу дать им возможность со мной расправиться.
Скейл нахмурился.
– Ты думаешь, за всем этим стоит Доу?
– Ну а ты как думал?
Кальдеру приходилось подавлять гневное отчаянье в голосе. Он позабыл, насколько беседа с братом может напоминать разговор с дубовым пнем.
– И Ричи наверняка слышал из уст Доу, что тот не прочь видеть меня мертвым.
– Погоди, – Скейл с обеспокоенным видом покачал головой. – Что-то я этого не слышал.
– Можно подумать, он бы тебе это сказал.
– Но ты был у него в заложниках. – Судя по сдвинутым бровям, брат изо всех сил старался соображать. – Зачем ему тогда тебя выпускать?
– Потому что он надеется, что я начну плести сети заговора, и тогда он сможет меня во всеуслышание разоблачить и со всеми основаниями, честь по чести повесить.
