– Цветы меня не любят. И лифты тоже. Вы не представляете, сколько сломанных лифтов я встречаю при каждом обходе.
– Мне-то все равно, я на них не езжу.
– Не презирайте лифты, месье.
И цветочник исчезает за поворотом лестницы. Артур звонит в дверь Клер, слышит, как она бежит открывать.
– Клер, это я!
– Артур. Мне принесли твои цветы! Сейчас открою!
Она баюкает охапку лилий на согнутой руке. Поцеловать ее? Взять за руку? Артур берет ее руку.
Другая рука ревнует, – предупреждает она.
В другой руке лилии. Она уже переняла их аромат. Он целует ее – это первый их поцелуй. Янус скребется за дверью.
– Он останется здесь. Я устроила ему гнездо.
Ты оставишь его взаперти на два дня.
– Ах, так, значит, мы уезжаем только на два дня? – Она хитро морщит носик – Мама будет приходить его кормить. Как она может упустить такой случай порыться в моих вещах! Подожди, я сейчас.
Артур остается наедине с лилиями, раздражающими ноздри. Он закрывает глаза – и вновь открывает, слыша звон стекла о стекло. Через хрустальную воронку она наливает немного духов в дорожный пульверизатор.
– Готов?
Они спускаются по лестнице. Она отказывается от его предложения понести сумку.
– Ты не возьмешь с собой пальто? В Канкале будет холодно.
– Мне никогда не бывает холодно.
Кабриолет припаркован перед подворотней. На капоте – свежее пятно голубиного помета, но Артур его не замечает.
– Багажник очень маленький и пропах бензином. В гараже так и не нашли причину запаха. Положи свою сумку на заднее сиденье.
– Как деликатно с твоей стороны.
Он открывает ей дверь.
– Я кое-что забыла! Одну вещь, без которой я не могу уехать.
Она выпархивает в профиль через приоткрытую дверь.
Он садится на капот, жар мотора греет ему бедра, ягодицы, еще выше. Вот и Клер. Букет лилий колышется вниз головой, стебли укутаны мокрой тряпкой и завернуты в пластиковый пакет. Она устраивает букет на заднем сиденье, и аромат цветов сливается с запахом старой кожи в тошнотворную смесь. Клер просит его остановиться у обменной кассы. Артур удивлен, но не смеет возражать. Перед кассой она вынимает пачку швейцарских франков и спрашивает, достаточно ли этого. Он воздерживается от расспросов. Она возвращается и на его глазах убирает новые билеты в белую кожаную сумочку. Из открытой сумочки на секунду показывается конец крестовой отвертки. Она встречает его взгляд.
– А это, – бросает она с сияющей улыбкой, – чтобы разбирать на части мужчин.
* * *
Канкальский залив – как раковина моллюска. Кружевные волны то и дело накатывают на песчаную отмель между Канкальской скалой и Оконным мысом.
