Низкий голос любви - Жоан-Фредерик Эль Гедж

Mне остается голос. Имя и фамилию, если вы так уж настаиваете, ищите и найдете в справочнике опасных адресов.

Я буду звать ее Клер. У нее был низкий голос. Я называл ее «Месье». Она часто беспокоилась о том, считаю ли я ее женственной. Это было существо неопределенного пола. Мы с ней спали сном страсти девять месяцев, с открытыми глазами, без снов и без одеял, так что воздух холодил голую кожу. Мы сворачивались калачиком – жадные влюбленные, – и ничто не могло смежить наши веки. Клер все-таки засыпала, я уж не знаю как. Она ныряла в сон, как в холодную воду, куда бросаются, не раздумывая. Я оставался настороже, сохранял бдительность, подстерегая ее движения и шепоты во сне. Я не слышал ее дыхания только видел, как оно приподнимает ее спину, углубляет ложбинку на пояснице. Ее тело затягивало меня в глубину. Вскоре мне стало не хватать кислорода.

Меня зовут Артур. Артур Летуаль. Я не мертв, но и не жив. Снаружи я, правда, теплый и в должной мере наделен плотью и кровью. Изнутри я высох и выгорел. Шевелюра дыбом, как при ударе током, мышцы бедер свело, я под высоким напряжением, не подходи, – убьет. Если бы патологоанатом, обычно слишком занятый настоящими мертвецами, уделил время моему осмотру, он констатировал бы весьма редкое явление поражение молнией с бикфордовым шнуром. В природе молния действует быстро, как молния. В этой же истории бикфордов шнур горел несколько месяцев, а взрыв длился годы.

Клер зачаровала меня. Я ослабил бдительность. Единственным моим соперником был я сам. Это было не плохо и не хорошо, это был приговор, и я ему не противился. Это стоило мне всех моих сил. Что до нее, я не знаю, сколько сил сожгла она, я никогда этого не знал. О ней я всегда знал мало, а теперь мне неизвестно почти ничего. Я, издавна хваставшийся своим умением слушать и тем, что сделал это своей профессией, до сих пор храню в памяти несколько слов, сорвавшихся с ее губ, и не могу их расшифровать.

Мы ослепили друг друга. Нам нравились наши фрикции. Сделались ли мы чужими? Утверждать это было бы ложью. Я дал ей код моей плоти. Она предпочла вырезать в ней замочную скважину. Через кровоточащую щель эта женщина до сих пор роется в клетках моего сердца. Ничто не закончилось, ключи остались у нее Она живет в выросте страсти, временном органе остывших ласк и оскорбительного желания. Она поселилась там на всю мою жизнь. Она проникает в мои сны, мои ночи, мои дни, мои часы, мои секунды, мои умолчания, мои тайны.