Жанетте и Габриель ждут меня у входа в зал для поминок.
— Господи! Неужели вы стояли здесь все это время? — Я со страхом смотрю на часы.
— Не могли же мы в такой день оставить тебя одного, — отвечает Жанетте и обнимает меня за плечи.
— Я тебя раньше не видел.
— Жанетте Вигген — самая талантливая ученица в Театральной школе, — лаконично представляет ее Габриель. — Через несколько месяцев на первом осеннем спектакле ты увидишь, как она неотразима в «Гедде Габлер». Никто не умеет так красиво пускать себе пулю в лоб.
— Габриель, это не смешно!
— Все в порядке, — успокаиваю я ее.
— Мы можем пойти к тебе. Можем поехать в город и там залить наше горе, — предлагает Габриель.
— Поедем в город, — решаю я.
Я отправляюсь с ними. Жанетте идет посередине и держит нас обоих под руки. Какой я все-таки неустойчивый, думаю я. Как мячик. Летаю во все стороны. Мы едем на трамвае до Национального театра, поднимаемся наверх, и нас встречает синий июньский вечер. Габриель знает, куда нам следует пойти. В Вику, где через несколько лет будет построен новый концертный зал. На другой стороне Мункедамсвейен уже открыли подвальчик.
— Отличное место для подвальной музыки, — смеется Габриель. — Ею я и занимаюсь. Свободная музыка.
— Ты уверен, что сегодня для этого подходящий день? — спрашивает Жанетте и вопросительно на меня смотрит.
От усталости я еле держусь на ногах.
— Не позволяй ему помыкать тобой, — говорит Жанетте и пожимает мне руку. — Уйдем, когда захочешь. Мы тебя не бросим.
— Мною никто и не помыкает, — уверяю я ее, спускаясь по лестнице туда, где пахнет хлором.
— Клуб 7, — объясняет Габриель — он здесь чувствует себя как дома.
Внизу полно молодых людей: студенты, школьники, а также уже немолодые актеры и художники с проседью в волосах, в джинсах, они стоят с большими кружками в руках и высматривают добычу. Габриель здоровается направо и налево. Но он знает, куда пришел. У него есть план. Он открывает двери в темный концертный зал с низким потолком. За роялем дремлет пианист из джаза, басист и ударник пробуют вернуться к произведению, которое они потеряли по дороге. Мы проходим мимо низкой сцены, Габриель сильно хлопает пианиста по спине, тот мгновенно просыпается и тут же выдает целый каскад аккордов. Это настолько нелепо, что я не могу удержаться от смеха. Усталого, спасительного смеха.
— Что это с ним?
— Благословение и бич алкоголя. Он никогда не помнит, где находится. Я тебе говорил о Чарли Паркере. А это Декстер Гордон. Его можно посадить на сцену мертвецки пьяного, ласково погладить по щеке, и он будет играть как черт.
