— Там был один студент, весь разодетый, ну как официант. «Не будете ли вы так любезны?» — сказал и он. «Не будете ли вы так любезны и не уберетесь ли с моей дороги?» Так и сказал, а я только и делал, что разглядывал книги на витрине…
— Книги? — переспросил Уилт скептически. — В одиннадцать часов вечера ты разглядывал книги? Не верю.
— Журналы и ковбойские книги, — ответил каменщик. — В этом магазинчике на улице Финч, где всякое барахло продают.
— Там еще есть журналы с девочками, — заметил кто-то. Уилт кивнул. — Вот это больше похоже на правду.
— Ну я и спросил: «Любезен что?» — продолжал каменщик, — и он сказал: «Убраться с моей дороги». Его дороги! Как будто эта проклятая улица его собственность.
— Ну и что ты сказал?. — спросил Уилт.
— Сказал? Ничего я не сказал. Буду я еще на него слова тратить.
— Ну тогда что ты сделал?
— Ну, я дал ему хорошего пинка. Ему прилично досталось, будьте уверены. А потом я смылся. Уж этот выпускник теперь забудет, как говорить людям, чтоб с дороги убирались, это точно.
Класс одобрительно кивнул.
— Они все одинаковые, эти студенты, — сказал другой каменщик. — Решили, что раз у них есть бабки и они в колледж ходят, то и командовать могут. Их всех стоит как следует вздрючить. Это пойдет им на пользу.
«А если пощечины сделать частью воспитания интеллектуала», — подумал Уилт. После своих вчерашних вечерних приключений он чувствовал, что в этом есть рациональное зерно. Он бы с удовольствием надавал по морде половине тех, кто вчера был на вечеринке у Прингшеймов.
— Значит, вы все считаете, нет ничего дурного в том, чтобы избить студента, попавшегося вам на пути? — спросил он.
— Дурного? — переспросили каменщики в унисон. — Что дурного в хорошей потасовке? Ведь студент не старая бабка или кто-то вроде этого. Он же всегда может дать сдачи, ведь так?
Оставшееся от урока время они посвятили обсуждению роли насилия в современном мире. Похоже, каменщики полагали, что насилие — вполне нормальная вещь.
— Я спрашиваю, зачем идти куда-то в субботу и нажираться, если нельзя при этом маленько помахать кулаками? Надо же каким-то образом избавиться от своей агрессивности, — заявил на редкость красноречивый каменщик. — Я хочу сказать, это ведь естественно, верно?
— Значит, ты считаешь, что человек по натуре агрессивное животное? — спросил Уилт.
— Ну да. Вспомните историю, войны и все такое. Только проклятые пацифисты не любят насилия.
С этим Уилт и ушел на перерыв. В учительской он налил себе чашку кофе из автомата. К нему подошел Питер Брейнтри.
