— Мило! — сказал он, наконец. — Конечно, если бы твоя жена по-настоящему любила тебя, то была бы сейчас здесь. А где она? — он оглядел берег, гримасничая, словно опереточный злодей, затем пожал плечами.
— О мой милый друг Рори, — сказал он. — Я вовсе не думаю, что ты важен для нее. Твои друзья бросили тебя…
«Кто бы говорил», — подумал я мрачно.
— Они оставили тебя мне, — продолжил князь. Снова схватив ложную Эми, он, смеясь, закружил ее в вальсе. — Хочу сказать вам, мистер Вильямс, именно эти создания преобразили меня. И, я думаю, они с той же охотой покорятся моей сильной воле. Я как раз собираюсь сходить и поговорить с ними. Сказать им, кто здесь главный. Вот я балбес — почти всю жизнь потратил впустую. Но ничего, скоро я наверстаю упущенные возможности!
— Что? — сощурил я глаза. — А я-то считал вас добрым человеком!
Князь Борис вздохнул и поцокал языком, словно старая леди в кондитерской.
— Нет, это была не доброта, — сказал он. — Скорее простая вежливость. А теперь, если позволите…
Он повернулся было, чтобы уйти, но «Эми» остановила его, мягко коснувшись рукой его плеча.
— Ну? — раздраженно повернулся он. — Чего тебе?
— Теперь, после того как мы вылечили мистера Вильямса, можно ли мне отпустить его и вернуться в Море? — спросила она.
Князь отрицательно покачал головой.
— Нет, нельзя. Осуши его полностью.
С этими словами он скрылся в тумане.
7 декабря 1783
Ужасная досада, но иногда даже доброта Пердиты ко мне не делает жизнь проще. Она сжала мою руку возле аспидистры.
— Все будет хорошо, мой милый! — сказала она.
Иногда ее оптимизм только раздражает меня. Вот как сейчас. Я махнул рукой в сторону коридора.
— Как, когда? Ты что, не видишь? Князь Борис взял верх! Он все испортил! Он сошел с ума. Я-то думал, что мне достаточно разобраться с Доктором, но теперь! Мои пациенты — ты только взгляни на них! Клиника превратилась в сумасшедший дом!
Пердита взглянула на меня.
— Я знаю, милый.
— Но что же нам делать?
Она подумала.
— Я знаю кое-кого, кто сможет нам помочь, — сказала она. — Но, боюсь, тебе это не понравится.
Вскоре мы оказались возле двери моего собственного кабинета и начали стучать в нее. С пылающими от смущения и злости щеками! Но Пердита ободряюще кивнула мне, позволив мне продолжить стук. Я снова постучал и стал ждать. Это напомнило мне ожидание перед дверью господина Густаффсона — нашего декана в медицинской академии Швейцарии. Я снова почувствовал себя на миг студентом, взволнованным, полным идей…
