— Прошу прощения, — сказал он, кашлянув снова. — Много миль спустя. Много лет спустя.
— Ничего, ничего, — отмахнулся я, как от какой-нибудь чепухи. Но вдруг… вдруг я ощутил ледяное дурное предчувствие. Я наблюдал за ним поверх тарелки с картошкой, думая о его словах. Странное беспокойство не покидало меня. Мне захотелось узнать, что заставило Косова сказать, будто наши странные друзья на пляже заинтересованы в этом непонятном Докторе.
Конечно, он сидел спиной к окнам. Я тщательно это спланировал. Поэтому он не имел ни малейшего понятия, что находилось там, за его спиной. Оно прислушивалось к каждому его слову. Оно наблюдало за ним.
— Скажите мне, — сказал вдруг Смит, кашлянув, — что на самом деле происходит там на берегу?
Я чуть не поперхнулся. Как будто он читает мои мысли, как будто он знает о том, Что там снаружи… Но как он узнал? Я изучил его лицо. Он просто таращился на меня. Большеглазый и невинный как молодой щенок.
— На берегу? — у меня в горле пересохло. Я поспешно глотнул вина, и оно пролилось мимо рта, стекая на подбородок. Прекрати, Блум, ты показываешь ему, как ты напуган. Его взгляд продолжал меня нервировать. Немигающий — как я вдруг подумал, словно у змеи, гипнотизирующей добычу.
— Да, — ответил он. — Берег. Он очень замечательный. И все эти пациенты, которые там сидят.
— Вы видели, как они…? — я сглотнул. Прямота парня встревожила меня. И он, и мистер Понд возвращались на берег — это пугало. Как много они узнали?
— Да, — кивнул он, его улыбка стала шире. — Я бродил там сегодня. Действительно, очень интересно.
— Простое лечение свежим воздухом, — промямлил я утратившим твердость голосом.
— Я бы это так не назвал, — хмыкнул он. Как много он увидел?
Шум. Легкое постукивание. Кто-нибудь другой подумал бы, что это просто ветка скребется в окно. Но я знал, что это не так. Я знал, что это было. Я посмотрел сквозь стекло. Простым сигналом я покончу с этим. Я могу пригласить создание сюда. И с Доктором Смитом будет покончено.
Но стоит ли? Это ли мне нужно? Я облизал губы, пытаясь собраться с мыслями.
Я был спасен, когда открылась дверь, и вошла моя жена. Она была иллюстрацией доброго здоровья, такая красивая, такая добрая, такая заботливая. Я вскочил со стула.
— Мой милый, ты в порядке?
При свете свечей моя жена сияла хрупкой красотой, как бумажный фонарик. Ее волосы были уложены тугими колечками, обрамлявшими ее лицо милыми завитками. Она нежно улыбнулась мне, и элегантно поклонилась Доктору Смиту.
