— Джедла! Джедла!
Она резко обернулась ко мне.
— Уйди! — закричала она. — Убирайся! Оставь меня! Оставьте меня все в покое!
Да, точно. Я не ошиблась. Даже сквозь слезы я прочла в ее взгляде именно ненависть.
Когда я вышла на веранду, я поняла, что Али все слышал. Он захотел проводить меня до дому, боясь, наверное, показываться сейчас на глаза Джедле. Я печально улыбнулась ему.
Перед моей дверью он отчетливо произнес, будто заранее взвесил слова, пока мы шли молча:
— Надия, не надо сердиться на мою жену, надо ее извинить…
Я пожала плечами. И почувствовала вдруг, что могу разыграть с ним прекрасную сцену, изобразив этакую усталую снисходительность.
— Надо ее понять, прошу вас, — продолжал он тем временем. — Она очень нервничает вот уже несколько месяцев, после своих неудачных родов. Теперь она думает, что уже никогда не сможет иметь ребенка. И когда она увидела, что Рашид боится ее, ей стало невыносимо тяжко.
Он сжал мою руку, словно умоляя меня понять; и я уверила его, что вовсе не сержусь на Джедлу, обещала скоро вернуться к ним и улыбнулась даже для пущей убедительности.
Остаток дня я думала только о том, что у меня сейчас есть гораздо больше оснований радоваться, чем расстраиваться: ну что мне Джедла, если я теперь завоевала расположение и доверие самого Али! Только его дружба могла теперь служить моим целям вплоть до того момента, когда Хассейн от угроз перейдет действительно к делу. Хотя само «дело» в конечном-то счете, вздохнув, подумала я, оставляло меня весьма равнодушной…
А вот дебют этой сложной игры, затеянной мной, чтобы удовлетворить самолюбие и чем-то развеять безделье, — дебют меня волновал и увлекал. Но я совсем не умела, была просто неспособна довести игру до конца. Слишком нравился мне Али, слишком много находила я в нем очарования, слишком опасалась Джедлы и совсем забывала о Хассейне, когда его не было рядом… Наверное, я в конечном счете сама попадусь в сети, которые расставила для других. Да разве могла я представить, что Джедла возненавидит меня! Или возьмется мне «помогать», что было, впрочем, одно и то же.
В последующие дни Али и Джедла были предельно милы, любезны и предупредительны со мной — словом, сделали все, чтобы заставить меня забыть о неприятном инциденте. Было куда проще отнести все случившееся на счет нервного состояния Джедлы, уверить меня в том, что она просто — напросто «комплексует» после своих неприятностей, и, таким образом, скрыть ту истинную причину, из-за которой она по-настоящему страдала. Мне оставалось объяснить себе самой, что все наши прошлые размолвки и недоразумения были всего лишь проявлением естественной для бесплодной женщины ревности. Словом, я с легкостью вернулась к роли друга семьи.
