В тот день он взял меня за руку и приказал: «Возьми меня с собой». Мирием умоляла немного освободить ее, ей сейчас дела не было до детей, она вся была поглощена лишь тем ребенком, который шевелился в ее чреве. Я сказала ей об этом с ехидным смешком, который мне самой резанул слух. Я вдруг показалась себе недоброй, хотя и не почувствовала за собой никакой вины, когда Мирием с сожалением вздохнула, услышав мои слова. Я взяла Рашида с собой.
Али, увидев его, пришел в восторг. Они сразу же подружились и ушли в сад. Их смех доносился к нам на веранду, где мы сидели с Джедлой. Она была все так же бледна, как и накануне, и казалась нервозной. Едва слушала мой рассказ о нашей поездке, о том, как я провела время в Алжире.
Рассказала я ей и о том, что произошло с Хассейном. Сам он у нас пока не появлялся.
Я должна была вернуться с Рашидом домой к обеду. Джедла хотела, чтобы мы остались у них, но я не могла. Али и Рашид спокойно направлялись к нам из сада, как старые добрые друзья, проделавшие длительное совместное путешествие. Джедла была теперь сама любезность. Желая казаться ласковой, она настойчиво предлагала Рашиду скушать кусочек торта, который она сама утром испекла. Когда она появилась из кухни с тарелкой в руках, то выглядела почти счастливой. С какой-то несмелой улыбкой она протянула пирожное ребенку. А Рашид вдруг насупился, как это случалось с ним дома, когда он бывал в плохом настроении. Он опустил голову и попятился от нее. Джедла ласково упрашивала его, говорила, чтоб он не смущался. Опустилась даже перед ним на колени, все так же улыбаясь, и снова предложила ему взять тарелочку с пирожным. Мальчик отказался от угощения вторично, и нам с Али стало как-то не по себе. Рашид все так же упрямо молчал, смотрел недобрыми глазами на Джедлу. А она все так же терпеливо и ласково, все с той же улыбкой упрашивала его.
Он попятился от нее и стал льнуть к моим ногам, как бы ища укрытия. Джедла снова, в третий раз протянула ему пирожное, и я увидела в ее смущенном взгляде мольбу, смешанную со страхом. Но Рашид отрицательно тряхнул головой и еще плотнее прижался ко мне. Джедла готова была разрыдаться, глаза ее вдруг заволокли слезы, и она, торопливо поставив тарелочку на стол, побежала в кухню.
Мы с Али с беспокойством переглянулись. Я поднялась и пошла за Джедлой. Она стояла, прислонившись лицом к стене. Нельзя было не растрогаться, увидев ее прямую, гордую спину, вздрагивавшую сейчас от плача, — это зрелище взволновало меня больше, чем вид ее беспомощно распростертого на кровати тела. Джедла, казалось, слилась навеки с каменной стеной. Я смогла только в утешение опустить ей руку на плечо и тихо позвать:
