На лбу выступили мелкие капельки пота.
Кликнул дежурного офицера:
– Что наследник?
– Спит, Ваше Величество. Дядька с ним.
– Спит? – ах да, это же был сон. Сон. Опять сон.
Подошел к окну.
Закурил.
Февраль.
Семнадцатый год – а словно весь век уже прошел.
И сильно вьюжит.
Спать больше не хотелось, хотя было еще только два часа ночи.
На улице солдаты жгли большие костры.
Ставка не знала ночного покоя. Казалось, весь Псков круглые сутки кишел серо-зелеными мундирами.
Хотя Император и был всего лишь в звании полковника, он в эти тяжелые дни войны с Вильгельмом и внутренней смуты в стране решил сам возглавить войска.
Но лучше не стало.
Да еще генералы стали уговаривать его – законного монарха! – отречься от престола.
Император подошел к буфету.
«Как там Аликс, дочери? Что в столице творится? И что делать?» Налил в серебряный фужер водки почти до краев и залпом выпил. Не закусывая, закурил.
Вспомнились слова умирающего отца: «Не уступай ничего, потому что если дать им палец, они всю руку отхватят. Не допускай ограничения самодержавной власти». И он, его сын, ни разу не ослушался завета. На памяти был девятьсот пятый год: еврейские погромы, расстрелы, казни. Тогда он был тверд и выстоял. Алике его поддерживала, хвалила, ласкала.
Но тогда ему не снились эти пророческие сны. Такие явственные. И из ночи в ночь повторяющиеся, так похожие на саму жизнь. Он знал, что, если удастся сегодня уснуть, ему, как всегда, приснится мертвая Россия, сожженная атомными бомбами американцев. Десятой, сотни миллионов трупов – и проклятия, проклятия на его голову.
В его снах России больше не было, ни России, ни россиян.
Лишь пустыня и трупы, трупы, трупы… Сотни миллионов трупов.
Правда, иногда монотонное течение этих повторяющихся каждую ночь вещих снов прерывали иные сны, уносившие в святые и дорогие его сердцу места Саровской пустыни.
Но святая обитель пророка Серафима почему-то там, в этих снах, была вся опутана колючей проволокой. На месте храмов стоял город. Полно было военных и евреев. Многие из них сидели глубоко под землей, но не в древних монашеских кельях, а в светлых и теплых комнатах перед незнакомыми светящимися ящиками и что-то писали, писали.
И он в этих снах явственно чувствовал, что именно от этих людей идет спасение России и её народа. Но как шло спасение и почему именно оттуда, ему не дано было понять. Как непонятны были и пророчества святого старца, что спасение России придет, де, из земли Саровской. Об этом часто говорили ему монахи, когда они с Аликс посетили пустынь после рождения Анастасии, четвертой дочери. А нужен был наследник. И после приложения к святым мощам старца – наследник родился.
