Все еще ни следа Никоса.
Бабис со вздохом ушел от автомобиля-фургона.
— Я старый человек, Никос, — крикнул он. — Я сражался на войне, знаешь ли, чтобы такие люди, как ты, могли быть независимы и иметь свои предметы роскоши. Хоть раз, было бы мило, если бы ты мог тянуть свой вес.
Он добрался до задней стороны фермы, где услышал шум из одной из конюшен — короткий женский возглас удивления, почти страха. Определенно тревоги.
Бабис в секунду был в конюшне.
Никос был на земле, держась руками за голову, молчаливый, но определенно изумленный.
Над ним с лопатой в руках стояла хорошенькая молодая девушка, в которой Бабис узнал Катарину Спирос.
— Ты в порядке, девочка? — спросил Бабис, беря лопату.
Катарина развернулась лицом к дедушке Никоса и он понял, какой испуганной она выглядела.
— Что случилось? — спросил Бабис.
Он был удивлен, когда Катарина объяснила.
— Он ответил на звонок…
Она указала на Никоса Такиса, который сейчас начал вставать, оставив мобильный телефон на земле возле своих ног. Он посмотрел на своего деда, заставив Бабиса невольно шагнуть назад.
Бабис Такис сражался в последние дни войны в молодости, выгоняя нацистов с Крита и сохраняя Грецию для греков. Он сталкивался с гневом и болью своих родителей, которые так ненавидели и, в конце концов, отвергли его за влюбленность, женитьбу и рождение детей с одной из ненавистных итальянок, которые занимали греческие острова семьсот лет перед тем, как их прогнали после войны. Он отбыл срок в тюрьме за скандал в баре в Диагорасе, а однажды ему пришлось столкнуться с озлобленным сыном немца, к которому он привязал боевую гранату в 1944 году.
Но ничто его никогда так не пугало, как взгляд его сына, которым он сейчас его одарил.
Никоса здесь больше не было. Того беззаботного, забавного, умного внука, которого он воспитал после смерти его отца, просто не было здесь.
Бабис не знал, откуда он это знает. Он не знал, как это произошло. Но он никогда в жизни ни в чем не был так уверен.
Он был по-прежнему в этом уверен, когда вспышка фиолетового огня, горячее, чем центр Солнца, уничтожила его существование за меньшее время, чем понадобилось Катарине Спирос, чтобы вздохнуть и закричать.
Секундой позже на то место, где стояла молодая девушка, упала горсть пепла.
И Никос Такис выбросил руки к небу, фиолетовая энергия жужжала вокруг кончиков его пальцев, когда он откинул голову.
— С возвращением, — победоносно крикнул он.
Донни и Порция были в своем медовом месяце. Он был первым для Донни, вторым для Порции, но оба чрезвычайно наслаждались собой.
